пес не доверяет никому, – настроены иначе. Им надоело.
Поместье. Ийлэ. Зима, которая отступила уже… но идут дожди, и эти дожди навевают на псов тоску. Раньше у них была игрушка, она еще есть, но надоевшая.
– Столько, сколько понадобится. – Он подходит к окошку, затянутому пеленой дождя. – Столько, сколько понадобится…
Он повторяет это, глядя в глаза второго, почти столь же массивного, как он сам. И тот не выдерживает прямого взгляда, горбится, отворачивается, ворчит что-то, что можно, пожалуй, принять за извинения. И отступая к стене, пинает Ийлэ. Ему надо на ком-то выместить злость, которая прячется на дне светло-серых глаз, Ийлэ видит ее прежде, чем вспоминает о том, что ей категорически запрещено смотреть в глаза.
Наказание следует незамедлительно.
Он бьет по лицу, по губам, и, кажется, вид крови его радует.
– Вот тварь! Наглая…
– Хватит. – Тот, кто привел Ийлэ, не настроен сегодня делиться. – Отойди от нее. А ты… на вот.
Ей бросают куриную ножку, что почти подарок. И голод заставляет этот подарок принять. Гордость? Ее гордость умерла давно, в агонии, в крике, когда хватало сил кричать.
Вымерзла.
Вышла с кровью через горло.
И Ийлэ сама ненавидит себя за трусливую радость: сегодня она поест. А быть может, хозяин будет столь добр, что не ограничится ножкой… у него ведь есть еда, на столе стоит блюдо с запеченным картофелем, со спаржей вареной, с курицей, которую псы разламывают руками.
Руки становятся жирными. И сладко пахнут приправами.
Ийлэ старается есть медленно, тщательно пережевывая мясо…
– Что ты с ней возишься?
Тот, второй, недоволен, но он проиграл в поединке взглядов, а потому недовольство свое будет скрывать.
– Пусть поест напоследок…
Ийлэ бросают яблоко.
И еще кусок курицы… хлеб… это ведь почти праздник, и она старается не думать о том, что услышала. Напоследок?
Это значит, она, Ийлэ, сегодня умрет.
Хорошо.
Она все-таки не сумела сдержать улыбку – слишком счастлива была осознать, что скоро все закончится, действительно закончится, – и это тоже не осталось незамеченным.
– Чего скалишься? Бран, чего она скалится? – Третий осторожен, он держится хозяина, опасаясь вызвать его недовольство. И сейчас он подбирается к Ийлэ боком, но в последний момент возвращается на место, садится, чинно сложив руки на коленях.
– А пусть себе…
Бран вытягивает из кармана часы.
Отцовские.
Отец говорил, что делал их в подарок своему отцу, но не успел отдать.
Платина. Драгоценные камни: лоза всех оттенков изумруда и кровавый рубиновый терний. Никто не делает мозаики из драгоценных камней, кроме отца.
Часы держат на платиновой цепочке. Они покачиваются. И новый их хозяин постукивает по циферблату ногтем.
Звук резкий.
– Зачем
