у Ийлэ имелся выбор.
Он же наклонился близко, к самому ее лицу, пытаясь поймать ускользающий взгляд. И пальцы вцепились в подбородок, стиснули больно. Ноздри его раздувались. А на щеках пролегли дорожки живого железа.
– Ну же, – обманчиво ласковый голос. – Посмотри мне в глаза…
Нельзя. И не послушать его тоже нельзя. И он знает, ему нравится наблюдать за ее метаниями, за поиском единственно верного варианта. Нарушить запрет? Ослушаться приказа?
Ее накажут в любом случае, но…
…в дверь постучали.
– Мальчики, можно?
Дайна прошла бочком.
– Я подумала, что вам здесь скучно… – В руках ее поднос с пузатой бутылкой и четырьмя бокалами.
Он собирался ответить что-то резкое, но передумал.
Дайна была хороша. Розовая. Напудренная. С подведенными глазами и губами, которые она облизывала, чтобы губы эти блестели. От нее пахло душистым мылом и лавандой.
Дайна собрала волосы и украсила прическу атласными розами.
На шею завязала черный бант.
Корсет надела.
И чулочки сеточкой с подвязками розовыми.
И ничего-то на ней не было, кроме корсета и чулочек.
Ах нет, белый накрахмаленный фартук…
– Детка, ты знаешь, как развлечь… – Второй забыл и об Ийлэ, и о ее хозяине, который разглядывал Дайну… пожалуй, с неудовольствием.
– Вон пошла, – сказал он.
– Бран, да она просто…
– Вон.
Дайна не стала спорить.
– Выпивку оставь.
Оставила. Ушла. И дверь прикрыла… точно, всего-навсего прикрыла, потому что из-за двери тянуло сквозняком.
– Бран, ты загоняешься… развлеклись бы… пока ждали…
Второй разливал. И бокал хозяину подал первым. Уставился жадно: будет ли тот пить. Будет. Ему не особо хочется, он и так пьян, вернее, нетрезв, но заняться больше нечем. А ожидание раздражает.
– Не наразвлекался еще, – буркнул он, но уже почти спокойно.
Его настроение менялось быстро, как песок под южным ветром.
– Успеется… – Он пригубил коньяк. И бокал поднял, накренил, позволяя янтарно-желтому содержимому добраться до края. Он провел по этому краю пальцем и палец облизал. – Неплохой коньяк…
Второй все еще был недоволен. Затянувшимся ожиданием. И тем, что коньяка было мало, а он привык глотать, не разбирая вкуса напитка, и на опустевший свой бокал глядел едва ли не с ненавистью. Третий коньяк цедил, морщась, закусывая яблоком и поглядывая на дверь…
– На удивление, неплохой коньяк… – Бран сделал еще глоток.
А яблоко вдруг выпало из неловких пальцев пса, покатилось по ковру к Ийлэ.
Докатилось. И, упавшее, стало законной ее добычей. Она к ней и потянулась.
А пес упал.
Как стоял, с бокалом в руке… и остатки коньяка выплеснулись на ковер, впитались, а Ийлэ еще подумала,
