ставил крен,Не жалел, подлец, уголовных.
В мозг и тело втирал закон:
Скоростной быть должна атака,
Не картёжный атака кон,
Не братвы загулявшей драка.
Вот пошли мы. Кто к праотцам,
Кто, умывшись в крови, к рожденью.
В рыло бьёт ураган свинца,
Позади отряд загражденья.
И забытый звериный страх
Всех прижал на меже у поля.
И разбилась атака в прах,
В гибель вдруг обернулась воля.
Кто-то ж первый обязан встать,
Всех рвануть на бросок под пули.
Ротный встал: «Эх, ити вашу мать!»
И шагнул вперёд, не сутулясь.
И пошёл по траве, как Бог,
И крестил нас нелепым матом.
Встали мы, как единый вздох.
И отбили у немцев хаты.
Двадцать лет. Лейтенант – пацан,
На солидность никак не тянет.
Чтили мы его, как отца,
Величали с тех пор батяней.
Пахнет ночь ромашкою и рожью,
Влажной дымкой светится роса.
Поле спит. А в тёмном бездорожье
Шелестят, как листья, голоса.
Мы разведка, мы глаза и уши.
Нам приказ – доставить «языка».
И в смятенье дышат наши души,
Как в оврагах близкая река.
Влажный след в траве оставив телом,
Мы ползём, беззвучны и близки.
Вижу я накрашенные мелом
Впереди ползущих каблуки.
Проскользнув под проволокой колючей,
Стынем в блеске вспыхнувших ракет.
Мысли – камнем, падающим с кручи:
«Сорвалось! А может, может – нет?»
Темень вновь упала чёрным шёлком,
Скрыла нас от выстрела в упор.
Вот бросок, вот хрип! И всё умолкло:
Лёг навечно вражеский дозор.
Живы мы, идём с живым трофеем,
Будто вновь для жизни рождены.
И заря, как счастье, розовеет,
И как будто нет совсем войны.
В гимнастёрке, прямой, туго стянут ремень,
Жёсткий бобрик волос в белой дымке седин.
В амбразурах глазниц слёз удержанных тень…
Над стаканом вина он склонился один.
Что он вспомнил, старик? Резко вздёрнута бровь,
В складке горькой сомкнулся морщинистый рот…
Жизнь прошла, как бросок сквозь потери и кровь:
Две жестоких войны, гибель маршевых рот.
Он сидит за столом, как заброшенный форт.
То, что раньше скрывал, а теперь напоказ.
И не выпит коньяк, не опробован торт,
А оркестру всё тот же военный заказ.
И подвыпивший люд – молодой и крутой —
Приглушил свой нахрап к уважению дат.
Так зачем же он в бой шёл версту за верстой,
А награда ему? Обворован солдат.
Обделённый судьбой и унижен страной,
Что во власть привела алкашей и воров,
И не может он встать – пожилой и больной, —
Чтобы вновь защитить честь России и кров.
Наша
