пока я не ведаю.И взлетает авто неожиданно,
И сквозь снежную бурю летит оно.
Где та баня и мудрая бабушка,
Что-то тайное шепчет над ужином?
Будет баня, хорошая, крепкая,
Веник, вздохи, и пару хватало.
И глаза твои нежные-нежные, —
В них, как в озере, я утопаю.
От фантазий моих грудь разорвана.
Номер в гостинице – тихо, спокойно,
А за окнами то ли день, или ночь ещё,
И не важно уже, но особенный,
Что происходит и что было нового,
Но я запомнил, ладони к щеке прикоснулись.
Улетаю я в полдень откуда-то,
И обратно туда очень хочется.
Что же будет потом – не знает никто.
Кружат метели за окном на вздохе,
День медленно проходит, сколько их…
Во времени прольётся стих…
Нам сказку над Двиной расскажет ветер,
Под Северным Сияньем свечи
Мелодия нашепчет встречи…
Валерий Иванов
Иванов Валерий Васильевич родился в г. Киеве в семье военнослужащего Советской армии. Раннее детство прошло в расположении Группы советских войск в Германии. Далее жил во многих городах СССР и России, работал в редакциях малотиражных, районных и областных газет. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор восьми поэтических книг.
Член Союза писателей России, действительный член Академии Российской словесности, Международной ассоциации писателей. В настоящее время живёт в Москве. С 2015 года президент Академии поэзии.
Василию Иванову
На дорожках парка бурый гравий.
Ржавые качели были там…
Трое русских мальчиков играли
Возле хмурых танков по утрам.
В город,
За чугунную ограду,
всё сильней манили нас пути.
Много ли ума мальчишкам надо,
Чтоб пролезть меж прутьев и уйти?
И такой момент мы улучили.
Ну а после,
Занятых игрой,
Нас нашли отцы и разлучили,
Не спросив, с немецкой детворой.
Ехали, насупившись, в машине,
Строгостью отцов удивлены.
Мы не знали,
Что живём в Берлине,
В непрощённом
городе
войны.
Города блуждают во мне, как миры:
Разрушаясь и восстановляясь.
Что-то есть в этом действе от детской игры —
И восторг, и жестокость, и зависть.
Осуждённые временем вдруг прощены.
Оскорблённым вернули их имя.
В двух Берлинах родными росли пацаны,
А в одном сразу стали чужими.
И мой Киев пустил бы меня под откос,
И мой Омск бы, я знаю, послал меня к чёрту
Лишь за то, что рождён я не там, где я рос,
Что в третьем любил, а умру в четвёртом.
Но простите, столицы мои, и, как мать,
Не печальтесь над жизнью моей и словами.
Может, в будущем граде начнёт не хватать
Нам того, что промчалось над нами.
