воли Леонард заставил себя вернуться к прерванному разговору.
– Когда вы с Аланом виделись в последний раз? – спросил он.
– На прошлое Рождество, в Гилфорде.
– И как он вам тогда показался?
– Неплохо, по-моему. Много лучше…
– Чем кто?
– Чем обычно.
– Признаков подавленности не заметили?
– Возможно, – Джон Тьюринг вздохнул. – Мы отдалились друг от друга после той истории. Собственно, я так и не понял, что там произошло…
– То есть это вы отдалились от него?
Джон Тьюринг остановился и посмотрел на свои руки. На какое-то мгновение его лицо исказила гримаса, но быстро исчезла.
– Нет… Я поддерживал его, сколько было можно. Давал советы как юрист… Делился контактами…
– Но вы же адвокат?
– Да… С Аланом было трудно говорить… Он никогда никого не слушал. Я советовал ему сознаться во всем еще во время следствия и перестать философствовать…
– И что он?
– Он был настроен говорить правду. Ложь – худшее из зол в понимании Алана, и это, безусловно, делало ему честь. Но… с ним никогда не было просто… Все перевернуть и поставить с ног на голову… Возможно, подобные методы уместны в его работе, но в зале суда… Бог мой, он выглядел как инопланетянин. Он сказал, что признать свою вину и отрицать случившееся означало бы для него одинаково солгать.
– То есть?
– Он имел в виду, что не намерен отрицать, что совокуплялся с этим мужчиной, поскольку это правда. В то же время не может усмотреть в этом никакого преступления, то есть своей вины.
– Вас на суде не было?
– Нет.
– Почему?
– Честно говоря, мне не хотелось бы обсуждать это.
– Понимаю.
– Но, раз уж вы настаиваете… знаете, я никогда не одобрял того, что называется «нетрадиционной ориентацией»… – Джон Тьюринг озлобленно фыркнул, Корелл вскинул на него удивленные глаза. – И не имел ни малейшего понятия, что Алан… я… я был шокирован, когда он написал мне об этом.
– И вы отвернулись от него?
– Это допрос?
– В общем, нет.
– Алан по-своему наслаждался всем этим… в смысле, судебным расследованием, процессом…
Корелл вздрогнул. Это прозвучало как насмешка.
– Или нет, – поправился Джон Тьюринг. – Он воспринял все настолько серьезно, что увидел в этом повод для дискуссии о границах «да», «нет» и «собственно, нет», и обратил все в логический парадокс.
– Я всего лишь спросил…
– Мне нечего было возразить на это, – продолжал Джон, уже мягче. – Так о чем вы меня спросили?
– Вы отвернулись от Алана?
– Он и сам меня отталкивал. Пенял, что я не понимаю, как тяжело приходится гомосексуалистам.
– Он
