стояла здесь, среди картин. Она любила море, можно сказать, заочно, потому что никогда не видела его своими глазами. Немного южнее города, где жила Ромашка, располагался город-курорт, он стоял на самом морском берегу, но мало кто из знакомых девушки мог позволить себе отдых на побережье. Редкие счастливцы по возвращении собирали знакомых и вечер напролет рассказывали и показывали фотографии. Или пересылали письма и фото по сети. Однако на снимках море лишь изредка показывалось бледно-голубой полоской на горизонте, а чаще всего был запечатлен крупным планом сам счастливец: на фоне отеля, в аквапарке или красиво обставленном номере, в бассейне или ресторане. Ромашка думала порой: «А что, если море нельзя фотографировать?» – и тут же отбрасывала эту мысль: ну кто и зачем может запретить фотографировать море? Но, так или иначе, а моря на снимках действительно не было.
Ромашка покинула зал и направилась по коридору. Нужный поворот нашла сразу, и, едва зайдя за угол, остановилась как вкопанная. Окна первого подземного этажа располагались под самым потолком и обычно давали мало света, но сегодня день был ясный, солнечный, и в мягких золотых лучах Ромашка увидела множество людей: они стояли вдоль стен, замерев в разных позах, величественные, изящные, прекрасные.
Девушка моргнула, и наваждение прошло. Но в рассеянном свете белый мрамор, казалось, дышал, а статуи только и ждали, чтобы Ромашка отвернулась. Она шагнула вперед, негромкий стук каблуков разнесся эхом. А хотелось ступать тихо-тихо, чтобы подслушать почудившийся вдруг тихий шепот…
– Ромашка, привет!
Девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела Рыся.
– Привет, – ответила она шепотом.
Парень удовлетворенно хмыкнул:
– Нравится?
Она кивнула.
– Их совсем недавно подняли из хранилищ, – рассказывал Рысь. – Эти статуи очень древние… Ну, конечно, их вряд ли сделали еще до Большого Ледника, но уж точно раньше Каменного Дождя! Так вот… Когда я впервые их увидел, я подумал, – тут Рысь огляделся, понизил голос, – я подумал, что если хутор в лесах существует на самом деле, то тамошние люди должны быть похожи на них. И еще я подумал о тебе…
Ромашка шла, стараясь ступать как можно мягче. Робко, словно опасаясь обидеть мраморное изваяние, и в то же время внимательно, девушка разглядывала фигуры и лица. На портретах, созданных художниками до Каменного Дождя, люди тоже не были похожи на современников Ромашки, и оттого девушка не воспринимала их, как изображения реальных, когда-то живших людей. Здесь же все было иначе: недаром в первый миг статуи показались ей живыми.
Она переходила от одной фигуры к другой. Почти все были ниже ее ростом, хотя, стоя на постаментах, и казались выше. А еще они совсем не походили на тех, кого Ромашка ежедневно видела вокруг. Мужчины в городе редко занимались работой, где требовалась физическая сила – всё делали роботы, потому-то Ромашкин отец смотрелся среди них богатырем, хотя
