Леонидович, сам того не осознавая, присел на край постели, с нежностью взял правую руку жены и поднес холодную ладонь к губам. В этом прикосновении не было ни страсти, ни любви, ни даже элементарной заботы. Просто порыв, просто минутное проявление слабости и искреннего уважения к этой женщине… не более. Мужчина уважал ее за то, что она, как могла, скрашивала его скуку в течении шести лет, за то, что она подарила ему ребенка, пусть и одного. Но он не любил ее за это. Просто, прекрасно зная свой характер и сладострастные порывы, удивлялся выносливости Анастасии Николаевны. За это статский советник был готов стоять перед ней на коленях, целовать ее руки, шепча равнодушно «Спасибо».
Вдруг она начинала ворочаться, просыпаясь. Лагардов мгновенно бросил руку супруги, словно руку прокаженной, хотя только что сжимал ее в своих ладонях, целовал и гладил, стараясь скрыться, не видя её лица. Он не хотел, чтобы она видела этого, не желал более обманывать ее, притворяясь любящим мужем. Александр Леонидович не смел сейчас проявлять какие-либо чувства к ней, надеясь на ее скорое выздоровление, которое могло подарить ему надежду на расставание. Он был уверен: если Анастасия Николаевна увидела бы его пару мгновений назад, точно бы со свойственной всем женщинам манерой фантазировать подумала, что смогла удержать его. Тогда бы мужчина проиграл.
Статский советник уже поднялся и собрался уходить, но, не открывая глаз и не шевелясь почти, Анастасия Николаевна прошептала:
– Александр Леонидович, как там Алеша?
Он резко остановился, развернулся на каблуках и посмотрел на нее. Женщина даже не двигалась, только ее губы слабо шевелились и как в бреду произносили его имя. Голод коснулся его спины, а что если она видела, как он целовал ее руки. Эта жуткая мысль постепенно начала сводить его с ума. Мужчина не решался: подойти к ней и ответить на вопрос или хладнокровно, переступив через привитую в браке доброту и забыв об уважении к жене, выйти из комнаты и оставить ее одну. До его слуха донесся ее слабый стон. Секунда – Александр Леонидович уже сидел возле нее и, не глядя на перебинтованные руки, протянутые к нему, снова сжимал их в крепких ладонях. Как это произошло? Он не отдавал себя отчет, почему так поступил, чья-то невидимая рука толкнула его, заставив оказаться возле супруги.
– Он в порядке, – ответил статский советник, не отрывая взгляда от ее лица, – справляется о Вас, скучает…
Его голос звучал достаточно холодно, равнодушно. Анастасия Николаевна вздохнула, прекрасно понимая, что это означало. Он проводил время возле нее только ради приличия, не из-за того, что любил. Женщина боялась открыть глаза и посмотреть на него, ибо, если бы сделала это – сразу бы заплакала, забилась в истерике, из последних сил упала бы перед ним на колени, умоляя его остаться. Теперь для нее было смертельно смотреть на мужа, ведь тогда в ее памяти возродились бы
