холму, распложенному в недрах величественной пещеры, которая была столь огромной, что не было видно её каменистых стен, лишь тьма среди которой ввысь возвышались каменные колонны. На вершине подземного города находилась подъёмная шахта, а так же располагались просторные поместья представителей крови Арк, где они, проживали свою беззаботную жизнь, в окружении достатка и изобилия. Каждый из них занимался подсчетом добытой руды, и полученных из «таинственной выси» продуктов. Их дети порой от скуки стремились спуститься вниз холма и посмотреть на то, как живут остальные Аркфарийцы, кровей Драм и Гирн, но те, кто был старше, запрещали им это делать. Лишь немногие Арк покидали верховья Аркфара, чтобы посмотреть на быт других жителей. Дома Драм были меньше поместий Арк, их было гораздо больше. Когда Арк проходил между их домов, все Драм ему кланялись. Для Драм было великой честью, если Арк заходили в их дома. Большинство представителей крови Арк никогда не покидали вершины Аркфара, хоть они и желали пройтись по улицам, где живут иные, отвращение от других кровей не позволяло им спуститься. Они были весьма высокомерны и считали, что другие представители Аркфарийского народа ничтожны по сравнению с ними. Драм считали, что они выше Гирн, от того и были к ним порой жестоки и часто их наказывали. Их различия были выдуманными, ведь с виду все они были почти одинаковы. Рожденные в Аркфаре не могли избрать жизненный путь, за них всё решали традиции трёх кровей. Тягостней всего приходилось тем, кто родился за темными тропами, в местах, где проживали Аркфарийцы крови Гирн. Всю свою жизнь они были обречены на тяжкий труд в шахтах.
***
Гирнгримгрон уходил в пустынные скалистые дали, где оставался совсем один. Он блуждал среди холодных и влажных каменистых стен тянущихся всюду. Там не было неба, там не было звезд, лишь просторы огромной пещеры, раскинутые, будто в бесконечных недрах горного пространства. Он кричал в пустынных ущельях, где никто не обитал, и радовался отголоскам эха собственного голоса. Бросая камни в ямы, дна, которого ему не было видно, он с нетерпеньем ждал, когда камень настигнет низа и порой удивлялся, когда после затянувшегося ожидания он слышал тихий стук.
Его отдых, который он заработал, добыв большой кусок руды, давно завершился, но наслаждаясь идиллией одиночества и своим любознательным скитанием, он вовсе позабыл о том, что ему пора отправляться в шахты. Он прилег у камня и решил вздремнуть. По стенам ползали светившиеся ярко-голубым светом и извилистые будто веревка, многоногие Мизеи. Они ползали так, будто светящиеся линии движутся по тёмным стенам. Гингримгрон дремал склонив голову, Драмкраурик и Драмсаррос подкрались к нему незаметно.
– Встать! – пискляво завопил толстый Драмкраурик.
Гингримгрон открыл глаза и молча, посмотрел на двух пухлых надсмотрщиков.
– Чем могу быть любезен? – Спросил он.
– Что за наглость?! – возмутился писклявый Драмкраурик – Мы ходим уже столь долго, по этим скалистым пустошам в поисках некоего
