конюх мне рассказал, где вас найти.
– Мерзавец! – выпалил Тута, но тут же сник, когда мы с Айей сердито посмотрели на него.
– Никак не ожидала застать там и тебя, – начала было Айя.
Но Тута перебил ее:
– Сейчас нужно поскорее добраться до конюшни, взять лошадей и покинуть город. Господин, отец знает, где ты оставлял лошадь. Если не уедешь, он обязательно с тобой разделается.
Пока мы забирали лошадей, конюх и Тута молча выясняли отношения. Туте явно хотелось высказать все, что он думает, но он благоразумно сдержался.
В конюшне мы не задержались. Убедившись, что отец Туты не устроил за нами погоню, мы тронулись в путь, торопясь покинуть Завти.
Мы безостановочно ехали не менее двух часов. Тута сидел позади Айи, крепко держась за нее. Уже светало. Наконец мы решили сделать привал, развести костер и пожарить рыбу, которую Айя не то купила, не то выпросила у рыбака на берегу Нила.
Пока Тута возился с костром, мы с Айей отошли, чтобы поговорить. Мы напоминали солдат, возвращавшихся с поля боя и настолько утомленных, что они помогали друг другу идти. Найдя удобное местечко, мы уселись на песок. Айя, как всегда, положила голову мне на плечо. У нас за спиной всходило солнце. Мы смотрели на Туту, ломавшего хворост для костра. Единственным звуком был скрип его кресала. Необычная тишина царила в пустыне, словно, кроме нас троих, в мире не было никого.
– Почему ты уехал? – спросила Айя.
– Мне нужно разыскать отца. Нужно доказать ему, что…
– Я не об этом. Почему ты уехал тайком?
Я умолк. Чувство вины перед Айей, утихшее за время странствий, разгорелось с новой силой.
– Я сомневался, что смогу уехать по-другому, – наконец выдавил я.
– Больше так не делай. Никогда. Не уезжай под покровом ночи, не попрощавшись.
– Прости меня, – только и мог промямлить я.
– А теперь рассказывай, – потребовала Айя.
И я описал ей все события, начиная с прихода в дом Рабии и кончая появлением Айи в доме отца Туты. Я не утаил ни одной мелочи.
– Значит, ты все-таки услышал послание, – сказала она, когда я закончил рассказ. – «Приезжай немедленно в оазис Матери. Мы опасаемся, что орден вновь набирает силу».
– Да. Ты все точно запомнила.
– Оазис Матери… Вероятно, это какое-то тайное место встречи. Тебе оно что-то говорит?
– Нет.
– А есть догадки насчет ордена?
Я покачал головой.
– Но ведь ты подслушивал разговоры взрослых, пока рос. Неужели там никогда не звучали эти слова?
– Никогда.
Я вдруг потерял дар речи. Что я собирался предъявить своему отцу? Жалкие крохи, достигнутые ценой неимоверных усилий? Мало того что я дважды сам был на волосок от смерти, моя неопытность и неумение разбираться в людях погубили невиновного человека.
– А теперь я вообще не знаю, что делать, – сказал
