style="font-size:15px;"> «Я в этом месяце вышел на триста процентов прибыли», – думает Владимир. Он тут же представляет себя значимым человеком. На произведённых его фирмой диванах сидит весь город, мэр приезжает занимать денег, и Владимир лениво жмёт ему руку, не вставая со своего ложа.
Одиннадцать. Муха бьётся о стекло. Приторный запах щекочет нос и делает слюну вязкой.
Вова берёт со стола пульт и включает телевизор. На экране миловидная девушка зачитывает последние городские новости. «У неё, наверное, красивая грудь», – думает он, автоматически прикасаясь к ширинке. Он долгое время пытается раздеть диктора в своём воображении.
«… сегодня, – тем временем читает девушка, – в одиннадцать часов в своей квартире был убит»…
Вова вскакивает с дивана. В телевизоре показывают его изуродованное тело. Сладкий вкус переполняет его рот, он задыхается, понимая, что это запах свежего человеческого мяса, это запах его мозгов, забрызгавших обои в прихожей, это запах смеющейся ему в лицо старухи с косой… Дзинь! Оконное стекло разбивается вдребезги, и зелёная жужжащая мерзость, увёртываясь от тысячи сияющих осколков, улетает в небо…
Всё…
Всё, что происходило, только укрепляло его пессимизм. Говорят, пессимизм – самая мудрая позиция. Возможно. Но эта позиция не самая лёгкая.
Всё происходило так, как он и предполагал, – всё происходило плохо.
Ах, если бы пессимизм можно было продавать. Он переплюнул бы нефть и газ. Запас пессимизма бесконечен.
Они постучали в дверь за восемь часов до нового года. Они были за дверью повсюду – их было двое. Одна работала на половом фронте, другая контролировала чистоту этого фронта. Та, которая уборщица, начала первой:
– Вы в очередной раз затопили кабинет директора нашего института.
– Очень жаль, приношу свои извинения, – сказал он, собираясь закрыть дверь, ибо вопрос казался исчерпанным.
– Нет, позвольте, что значит жаль? – вмешалась вторая женщина. – Пойдёмте посмотрите, что вы натворили!
Он предпочитал не спорить с людьми – это занимало слишком много времени.
Напялив башмаки, вышел из квартиры и был доставлен на первый этаж.
На первом этаже сидел директор института.
– Вы в очередной раз затопили мой кабинет, – сказал директор института, указывая на мокрое пятно.
– Очень жаль, – повторил виновник потопа, разглядывая живописный угол комнаты. – Эти милые женщины мне уже об этом сказали. Приношу свои искренние извинения.
– Надеюсь, вы понимаете, что я могу доставить вам много неприятностей.
– Я очень не люблю угроз, – ответил виновник нарочито спокойно.
– Мы можем подать заявление в суд, – директор института оскалился.
– Сударь, это ваше конституционное право…
– Гм… А где, если не секрет,
