пошла на работу, а друзья стукнулись костяшками кулаков. Андрей вообразил себя мафиози, вышедшим из тюрьмы.
– Ну чего, окочуришься?
– Хрен тебе.
– Я бы на поминках пирожки лопал.
– С горохом.
– Фу.
Они, не сговариваясь, двинулись вдоль кладбищенской ограды. Буйная зелень тыкалась изнутри в железные прутья. Ворковали голуби на ветвях. Хитров передал товарищу ламинированный кругляш. На нем была отпечатана фотография: девушка в белом бикини.
– Классная, – сказал Андрей и лизнул фишку. Влага, соприкоснувшись с картоном, растворила купальник. Проявились шоколадного цвета соски красотки. Он полюбовался ими и обтер фишку о предплечье. Бикини вернулось на свое место.
– Дарю, – сказал Хитров.
Андрей положил кругляш в карман, отметив про себя, что надо перепрятать его дома от мамы. На дно коробки с фишками Mortal Combat. Он уже знал, что, если долго трогать писюн, становится приятно. И обдумывал, не связаны ли эти игры, эта, по выражению Хитрова, «дрессировка кобры», с болью в ногах. Но пришел к выводу: не связаны.
– Меня бесит мой скелет, – поведал он. – Конченый скелет, на хрена он нужен!
– А меня бесит, что надо постоянно глотать слюну, – сказал Хитров. – Изо дня в день, каждую минуту. Сглатываешь и сглатываешь. Литры слюны.
– Ага, – сказал Ермаков, – бесит.
Он сорвал травинку и пожевал сочный стебелек.
– Как считаешь, есть между поликлиникой и кладбищем туннель?
– Наверное, есть. Прямо под моргом.
– Нет у нас морга. Когда папа погиб, его везли в соседний город.
– Вот умрешь и проверишь.
– Я тебя на сто лет переживу.
Краем глаза Андрей заметил человека, идущего параллельно с ними по кладбищу. Под ложечкой засосало. Это был Вова Солидол, восемнадцатилетний бездельник, которого выперли из ПТУ. Первый исключенный студент за всю историю училища.
Андрей сместился к другому краю тропинки и ненавязчиво подтолкнул приятеля.
– Погнали на карьер, искупнемся.
– Погнали!
Свист хлестнул по спинам плетью.
«Не оборачивайся», – приказал себе Андрей.
– Эй, щеглы!
Мальчики замедлили шаг. Подмывало кинуться наутек, но в крошечном Варшавцево некуда было убегать. Не сегодня-завтра все равно найдут.
– Чего? – спросил Андрей, озираясь.
У Солидола были острые хищные черты лица, облупившийся нос и выбритый череп.
– Я че, тебе орать буду? – сказал он. – Сюда приди, и объясню.
Настроение улетучилось. Облака затянули солнце, тень легла на тропинку. Основание шеи покалывали ледяные иголочки, и ненавистные ноги дрожали.
Мальчики переглянулись.
«Встряли», – подумал Андрей.
«Придется идти», – подумал Хитров.
«Придется».
