которой питалась вся семья. У этой приезжей сестры был другой сын в Ростове-на-Дону, обладатель нескольких домов и булочной. Неоднократно богатый сын звал свою мать к себе. Соблазняясь богатством сына, женщина подумывала о поездке. Когда я ее спросила, на что же она поедет, не получая на дорогу денег от сына, то услышала такой ответ: «Да вот сведу со двора у сына коровку, да и поеду Кстати сказать: ведь она моя». Услышав о таком ее намерении, я посоветовала ей сходить к Батюшке за благословением, на что она охотно согласилась.
Когда она подошла к Батюшке, он, строго и пристально посмотрев ей в глаза, сердито ответил: «Что же, веди последнюю коровку со двора от бедного сына и поезжай к богатому». Женщина, вся задрожав, упала к Батюшке в ноги. Батюшка, видя ее раскаяние, уже ласково говорил с ней: «Вот нам-то с тобой немного нужно, а надо пожалеть других». Так она и не поехала.
В одну из пятниц, после окончания Божественной литургии, к Батюшке подходят две девушки, одетые в черное, и просят благословение на вступление в монастырь. Одну из них он охотно благословляет и дает большую просфору, а другой говорит: «А ты вернись домой, там ты нужна, и в монастырь тебя не благословляю». Смущенная и разочарованная отошла девушка от Батюшки, а мы, обступив ее, начали расспрашивать – у кого и в каких условиях она живет. Девушка ответила, что она живет с больной старушкой мамой, которая слышать не хочет о ее уходе в монастырь, так как должна будет остаться совсем одна.
Во время одного из молебнов в среду подходит к Батюшке женщина, падает ему в ноги, сильно рыдая, и начинает кричать: «Батюшка, помогите, Батюшка, спасите! Не могу больше жить на свете: последнего сына на войне убили», – и начинает биться головой о подсвечник, что у Святителя Николая. Подойдя к ней, Батюшка обращается с такими словами: «Что ты делаешь, разве можно так отчаиваться? Вот великий заступник и молитвенник наш пред Господом». И помогая ей подняться на ноги, тотчас начал молебен Святителю Николаю, а ей сказал: «Сделай три земных поклона. Молебен тебе стоять некогда. Я уж за тебя один помолюсь. А ты поезжай скорее домой, там ждет тебя великая радость».
И женщина, ободренная Батюшкой, весело побежала домой.
Улица Маросейка. 1920-е годы
На другой день во время ранней литургии, которую совершал сам Батюшка в Никольском приделе, шумно и быстро вбежала вчерашняя посетительница – скорбящая женщина. Она желала как можно скорее увидеть Батюшку, взволнованным голосом повторяя одно и то же: «А где же Батюшка?». Она сообщила мне, что, придя вчера домой, нашла на столе телеграмму от сына, в которой значилось, чтобы она немедленно приехала на вокзал для встречи его.
– Да вот он и сам идет, – указала она на входящего в тот момент молодого человека.
Вызванный матерью и сыном из алтаря, Батюшка показался на амвоне. С рыданием упала на колени перед ним женщина и просила отслужить благодарственный молебен.
Глубоко поразивший меня случай: после ранней литургии к Батюшке
