а было это в городе иудеев – Иерусалиме, и на той горе Голгофе предали невинного позорной смерти, прибили за руки, за ноги к кресту.
– Невинного? Чистого? – вырвалось у Баяна.
– Это Христос учил любить даже гонителей своих, люди живут по иной заповеди: не делай доброго – не будет худого. Так и вышло. Самому доброму досталась самая горькая доля… Все, кто верит во Христа, говорят: «Он, рожденный женщиной, был Сыном Всевышнего Бога Отца». Распятый, он три дня пребывал в смерти, а потом воскрес, возошел на небо и правит миром со Своим Отцом и с Духом Святым… Княгинюшка наша прельстилась в Византии блеском золота в храмах, отступилась от Сварога, от Рода. Приняла от греков крест, привезла одетых в черное монахов… – Благомир вздохнул. – В Киеве волхвы при княжеском дворе ныне не угодны. Ты, Баян, подумай, а я посплю.
И заснул.
У косарей
Заночевали Благомир и Баян под явором. Баян набрал сучков и сухих трав для костра, но огня зажигать не стали.
– На звезды поглядим, – сказал волхв. – Сколько длится мой век, столько и гляжу на ярочек небесных. Ах, Баян, тот из людей счастлив, кто владеет дивным даром Сварога, кто пьет красоту, как воду, ковшами, но не может утолить жажды.
Звезды, не переча гаснущему вечеру, выныривали из небесного омута – жданные да нечаянные.
– Как кувшинки всплывают, – сказал волхв. – Нет-нет – и вдруг вот она, скромница. А сама – Прекраса Премудровна.
Благомир дал отроку хлеба ломоть, меду, сам луковицу, посоля, съел.
– Батюшка мой любил в ночном хлебца с луком да с солью покушать… – Указал на небо: – Ковш видишь?
– Вижу.
– А другой, малый?
– Вижу.
– Теперь высмотри звездную тропку между ковшами. Зришь?
– Зрю! – обрадовался Баян.
– Открою тебе тайну тайн. Последняя звезда в малом ковше есть Кол-звезда. Небо к сему колышку привязано. Намертво, да не навечно. Всякая звезда имеет свой путь, Кол-звезда стоит как вкопанная. На Северную страну указывает, на Беловодье, на Рипейские горы… А вот тебе и тайна. Зришь звездочку между ковшами?
– Бледнехонькую?
– Ярочка и впрямь бледнехонька. Но в давние времена, когда землю покрывали сверкающие белизною льды, – центром мира была она, ныне тихая, а в те давние времена пылала такими звездными пламенами – днем, при солнце не гасла. – Волхв замолчал, и Баян молчал. Ему было стыдно за свое сердце, уж так громко стучало.
– Это – половина тайны, – сказал Благомир, – а другая половина в том, что через многие тысячи лет придут времена, и повернется небо, и опять засияет эта тихая росинка, и небо покорится ей и будет ходить вокруг нее. Когда придешь в лета седовласой мудрости, Баян, передай тайну дивных наших пращуров умноглазому отроку. Ты ведаешь, кто пращуры-то наши были?
– Скифы! Мне матушка о скифах сказывала.
– Скифы – наши дедушки. Великомудрые греки поныне зовут
