подобрался вплотную, отвинтил крышку с фляги, полил водой запёкшиеся губы пострадавшего. Сергей начал жадно глотать воду, но глаз не открыл. Напившись, снова застонал. Башмак осмотрел его ногу, присвистнул. Спросил:
– И как же ты, ползая на карачках, умудрился ногу сломать?
– Там дальше труба резко перепад по высоте делает. Я не заметил и свалился, – шёпотом ответил Сергей.
– Внимательнее надо быть, – задумчиво сказал Башмак, вытаскивая из рюкзака аптечку.
А дальше началось то, что потом Башмак очень не любил вспоминать. Он приматывал бинтом к черенку лопатки сломанную ногу Серёжи. Серёжа очень сильно кричал. Он просил его не трогать и даже пытался драться. Ему было очень больно. Но Башмак всё же зафиксировал ему ногу, примотав с внутренней стороны ещё и ножны от тесака, который всегда таскал с собой.
Потом они оба приходили в себя, и, когда Серёжа перестал блевать, Башмак снова напоил его водой, напился сам и сказал:
– А теперь скажи мне, Серёжа, откуда ты всё-таки взялся. Я ведь думал, шагателей всех знаю. Ты с Комендатуры или с Обсерватории? Со Складов, может?
– Не понимаю, – сказал Соломатин. – Я студент четвёртого курса филологического факультета Университета Генетической Социологии. Я на практику приехал.
И тогда Башмак понял, что он только что спас человека из большого мира. Который видел горы и море. Для которого шагать так же естественно, как дышать.
– Вы мошенники! – орала Любовь Петровна и дёргала Завадского за рукав. – Девчонка взяла деньги и не принесла товар, а ведь она уходила на Главную Станцию, я видела! И Башмака я тоже видела. Вы ему мои денежки отдали?! Вы банда!
– Благородная ари, что вы такое говорите? Шагатели никогда не обманывают, это же всем известно, – пытался образумить её профессор. Аня горько плакала, закрыв лицо руками. – Аня просто не дошла, она в песок провалилась, в зыбучку. Чуть не погибла.
– Что ты мне врёшь? Я не дура, я знаю – из зыбучки ещё никто не выбирался!
– Так Башмак её и спас. Откопал, вернуться помог.
– А-ха-ха-ха, – гомерически расхохоталась Любовь Петровна. – Думаешь, я поверю, что он вот специально там с лопатой гулял?!
– Лыжами он её откопал, – уже теряя терпение, сказал Завадский. – А если бы понадобилось, то и руками песок разгрёб, не бросил.
– Нет, про Башмака я дурного не скажу, – чуть остыв, Любовь Петровна отпустила рукав профессора и поправила причёску. – Но на вас я составлю жалобу заведующим, и вы же мне её на Главную Станцию отнесёте, никуда не денетесь. И деньги вернёте с процентами!
Она развернулась и стремительно поехала к выходу, но в дверях столкнулась с аром Малинниковым, толстым дядькой с красным от вечной гипертонии лицом. Малинников на своей коляске с усиленными шинами потеснил соседку и грозно спросил:
– Опять скандалишь, Петровна? Тебя, наверное, аж на Обсерватории слыхать. А ведь гласит Инструкция: верноколёсный угоден Колесу созерцающим вращение Его. А ты вопишь с
