домики из бетонных блоков, кривые улочки, покосившиеся заборы. Иногда появлялись люди. На двух ногах, но сильно шатаясь. Один из них согнулся, упёрся руками в стену дома, и его вырвало. Ещё там была колючая проволока, вышки с автоматчиками и собака на длинной цепи.
– Нет, эти картинки не интересные, – поморщилась Аня. – Там, где люди мяч пинают и животные, гораздо лучше! Но почему ты деду не хочешь показать?
– А ты не понимаешь?
Башмак вскочил, засунул руки в карманы, стал ходить из угла в угол по маленькой комнате. Иногда он натыкался на стол и каждый раз смотрел на него с удивлением.
– Это же они нас всего этого лишили! – шёпотом кричал Башмак. – Я не знаю, какие там у них были эксперименты, какие благие намерения. Но как можно было додуматься – оставить нас без целого мира! Во имя Колеса, твоим дедом придуманного, во имя Обода несуществующего, скажи мне – как!
– Он не говорил, что Колесо придумал, он говорил, что Инструкцию написал, – заступилась Аня.
– Вот именно! – нелогично воскликнул Башмак. – Инструкцию он написал и почему-то в шагатели подался. Странно это, не находишь? Не в Спицы, не в заведующие даже, а простым шагателем хрен знает сколько лет топтался.
Он снова сел, осторожно забрал у Ани коммуникатор и спрятал его во внутренний карман куртки. Она надула губы и отвернулась.
– Ты не обижайся, пожалуйста, но я твоему деду не доверяю. Не понимаю я, что у него на уме, как он со Спицами решил договариваться. Поэтому до суда я ему про этот прибор ничего не скажу. И тебя прошу не говорить. До вечера помолчи просто.
– Да пожалуйста, не очень-то и надо, – протянула Аня противным голосом.
Она встала и, забыв про спящего на диване Завадского, сердито гремя посудой, стала собирать на стол. Быстро соорудила салат из оставленных Малинниковым овощей, открыла банку консервов.
Башмак улыбнулся, снова достал коммуникатор, потыкал наугад по каналам.
– Мировой Совет в очередной раз отклонил проект заселения лунной поверхности, – забормотал диктор. – Представитель фракции геометрического прогресса заявил нашему корреспонденту, что пока не закончен процесс прямоугольного терраформирования и Луна в небе оскорбляет своим еретическим круглым видом чувства верующих, о колонизации не может быть и речи.
– Что это? – удивлённо спросила Аня.
– Постановка, наверное, – пожал плечами Башмак, прибирая звук. – Фантастика. Головачёв или Олди. Радиоспектакль.
Его взгляд упал на открытую Аней банку рыбных консервов.
– Ты знаешь, а рыба, оказывается, в воде живёт. Никогда бы не подумал.
– Я всегда знала, – сказала Аня.
– Откуда?
– Ну вот же. – Она показала пальцем на этикетку, где была нарисована рыбка, выскакивающая из волн. – Только я считала, их в аквариумах больших разводят. А ты думал, рыбу в песке откапывают?
– Никогда не обращал внимания. – Башмак растерянно рассматривал
