по расследованию злодеяний немцев, совершенных в лагере уничтожения Майданеке в городе Люблин. Именно эту публикацию, где в ряду других лагерей смерти на территории Польши перечислялся и Собибор, упоминает Печерский в отправленном 20 сентября секретарю Совета народных комиссаров СССР[33] письме с предложением приехать в Москву для дачи показаний – «если данный вопрос может интересовать наше Правительство» – и просьбой переслать его письмо «по назначению»[34].
Получил ли Печерский какой-то ответ, мы не знаем. Однако спустя месяц, 23 октября, он направляет Швернику развернутые письменные показания о своем пребывании в лагере и о восстании[35]. Здесь он детально рассказывает о структуре лагеря, перечисляет участников восстания и убитых эсэсовцев. В этом же письме он ссылается в качестве доказательства своей роли в «организации восстания и побега» на «показания, каковые имеются» у Ильи Эренбурга. Речь идет о свидетельствах Фрайберга, Поврозника и Вайнберг, которые Эренбург и Гроссман включили во второй том сборника «Народоубийцы», вышедшего в Москве на идише в 1945 году.
По выходе из госпиталя Печерский посылает в «Комсомольскую правду» рассказ о Собиборе и восстании, где раскрывает тайну «Сашко»: «Сашко – это я». Материал, подписанный «Лейтенант А. Печерский. Действующая армия» и в большинстве подробностей повторяющий письмо Швернику, вышел 31 января 1945 года. Слова про действующую армию являются некоторым преувеличением, скорее всего, редакционного происхождения. В начале февраля Печерский возвращается в Ростов и несколько месяцев до увольнения в запас служит завделопроизводством штаба 199 рабочего батальона.
Наконец, весной 1945 года, еще до окончания войны, в Ростовском областном книгоиздательстве (Ростиздат) пятитысячным тиражом вышла небольшая (64 страницы карманного формата) книжка Печерского «Восстание в Собибуровском лагере». Она построена как дневник, хотя дневника в полном смысле слова он никогда не вел. Автор поясняет, что «в первые дни лагерной жизни украдкой ‹…› делал очень короткие записи, в которых намеренно неразборчивым почерком отмечал главнейшие факты из пережитого». Эти записи в расшифрованном и существенно дополненном виде и вошли в книгу.
Одной из главных героинь книги стала Люка – дочь гамбургского коммуниста, после прихода Гитлера к власти бежавшего вместе с семьей в Голландию. Печерский познакомился с ней в лагере, потерял в суматохе побега и разыскивал до конца жизни. Ни ее дальнейшая судьба, ни настоящие имя и фамилия неизвестны до сих пор[36].
Книга, выпущенная Ростиздатом, во многом отличается от «овручской рукописи». В рукописи повествование ведется от третьего лица, а в книге от первого, рукопись больше по объему, беллетристичнее, в ней есть полухудожественные куски (описание гибели людей в газовой камере, видения, преследующие Сашку – так зовут героя, – когда он представляет себе оставленную в Ростове дочь, пытающуюся спастись от нацистов, и т. п.), не вошедшие
На самом деле должность секретаря СНК была упразднена еще в 1930 году. Впоследствии секретарские обязанности исполнял управляющий делами (в 1940–1946 годах – Я. Е. Чадаев).
ГАРФ, л. 153–154.
Там же, л. 157-159 об. При сопоставлении этого документа с предыдущим бросается в глаза одна странность, объяснения которой у нас нет. В письме от 20 сентября Печерский «со слов старых лагерников» сообщает о 500 тысячах убитых в Собиборе за все время его существования, а в письме Швернику, ссылаясь на те же свидетельства, говорит уже о двух миллионах погибших. В книге 1945 года он, со ссылкой на своего солагерника Леона Фельдгендлера, вернется к версии о полумиллионе уничтоженных в Собиборе.
Предпринятая Ю. Шелвисом попытка идентифицировать Люку с узницей Собибора Гертрудой Поперт не кажется нам достаточно убедительной (см.:
