сигару и подождал, пока половой в ярко-синей рубахе поднесет тонкую ольховую лучинку. – Я не таков. Так что? Кто подослал вас? Безбородко?
Агата Карловна пожала плечами:
– Я не знаю.
– Как не знаете? Такого не может быть.
– Мне просто приказали встретиться с вами в Москве и сделать так, чтобы… Я должна следовать с вами, куда бы вы ни отправились. И отсылать свои рапорты на адрес одной кофейни около дворца.
– Как называется кофейня?
– «Павлин».
– На чье имя? – спросил Крылов.
– Имя Аргус, – прошептала Агата Карловна.
Петербург. 1844 г.
– Аргус? – переспросил доктор Галер. – Стоглазый Аргус?
– Ну, это если верить Овидию, – отозвался Крылов. – Гесиод насчитал у Аргуса всего четыре глаза. А вот Нонн – уже тысячу.
– Трудненько было бы подобрать очки такому пациенту.
– Понятно, что Аргусом мог быть только один человек – начальник Тайной экспедиции Шешковский. Но он еще в конце весны наконец отправился пытать чертей в Аид. Прямо вслед за своим начальником, генерал-прокурором Вяземским. О, если бы Шешковский был жив, я прямо там, в «Большом самоваре», выложил бы весь свой обед в штаны, прямо как испуганная утка. Но преемника палачу Радищева еще не утвердили. Так что Аргус был для меня загадкой. Конечно, потом я все понял – загадка была не сложной, и решение лежало на поверхности, прямо там, в словах Агаты, но, вероятно, от сытного обеда мой мозг решил задремать, даже не оповестив меня самого.
Москва. 1794 г.
– И что же заставило вас стать шпионкой? Долги? Несчастная любовь? Скандальная связь? – спросил Крылов.
– Зачем вы спрашиваете?
– Из любопытства.
– Я не буду отвечать.
– Воля ваша, – кивнул Иван Андреевич. – Однако это было что-то очень серьезное, раз вы были готовы даже увлечь меня в свою постель.
Девушка вдруг покраснела и кивнула:
– Серьезное. Но я вам не скажу.
– Черт! – с досадой сказал Крылов. – Я уже начинаю жалеть, что отказал вашему предложению пойти понюхать соли. Может, после этого вы стали бы разговорчивее.
– Нет, – помотала головой девушка. – Раз уж вы раскрыли эту мою тайну, то пусть другая останется при мне.
Крылов молча посмотрел на нее.
– Так вы мне нравитесь больше, – сказал он. – Так вы выглядите намного умнее. Если бы вы с самого начала были собой, а не пытались разыгрывать влюбленную поклонницу, я, несомненно, мог бы увлечься вами. Беда только в том, что чувство любви мне не знакомо. Влюбленности – несомненно. Но – краткой, быстро преходящей. А любви – нет. Я могу влюбиться, начав есть цыпленка, но разлюбить уже обсасывая его косточки.
Агата посмотрела на него с интересом.
– Так не бывает, – сказала она.
Крылов только усмехнулся.
– Так
