чего.
– Не обеднеете, – проворчала Анаис.
Через некоторое время явилась заспанная девушка с подносом.
– Госпожа травница, – она поставила ношу на лежак за неимением другой меблировки, – не могли бы вы мне помочь…
Анаис отпила родниковой воды из жестяной кружки, откусила изрядный кусок от краюхи и принялась сосредоточенно жевать, разглядывая девушку. Та переминалась с ноги на ногу и зябко куталась в шаль.
– И чем же я могу помочь? – прожевав, поинтересовалась Анаис. – Небось, приворотное зелье требуется? – предположила она.
– Нет, – улыбнулась девушка, и очаровательные ямочки появились у нее на щеках. – Мне бы яда немного. Без мучений чтоб…
Анаис поперхнулась и раскашлялась. Что она слышит от этого белокурой очаровательной малышки? Немножечко яда. Совсем чуть-чуть, капельку, но чтобы самого страшного и эффективного. Анаис вытерла проступившие слезы и отдышалась.
– Я правильно поняла, ты просишь изготовить для тебя хорошей отравы?
– Не для меня лично, – замялась девушка. – Батюшка сильно болен, и лекарь сказал – ему не выкарабкаться. И денег нет для прерывания жизни, – девушка всхлипнула, и ее лицо пошло пятнами, – даже на обряд освобождения души из плена мертвого тела не набирается.
– А сколько стоят в Харанде ритуальные услуги? – спросила Анаис, посерьезнев.
– Двенадцать золотых – прерывание и десять серебряных – обряд, – девушка судорожно вздохнула и шмыгнула носом.
– М-да, – глубокомысленно изрекла Анаис, – накладно и весьма. Но ты ведь знаешь – самоубийство богами не приветствуется.
– Это не будет самоубийством, – решительно сказала девушка.
Анаис призадумалась. Не очередная ли это попытка проверить ее на вшивость? Если выяснится, что она стала соучастницей убийства, в лучшем случае ее выставят за пределы государства и никогда больше не впустят.
– У меня нет ядов, – сказала она. – Но завтра я навещу твоего отца, возможно, смогу как-то облегчить его страдания.
– Лекарства уже не помогают! – в словах сквозило разочарование и злость.
Анаис молча подала служанке поднос. Девушка ссутулилась и понуро вышла за дверь. Лязгнул о петли навесной замок, проскрипел в скважине ключ.
***
Магистр Петерик Слэг остановился у окна, сложил руки на груди и посмотрел вверх, туда, где проглядывал между башен Академии затянутый тучами клочок неба. Слэгу никогда не нравился кабинет на первом этаже с видом на двор-колодец. Он мечтал перебраться в другое помещение, куда хоть изредка заглядывает солнце. Хоть «мечтал» – не вполне подходящее слово. Лет десять-пятнадцать назад Слэг еще мог его употребить, но с тех пор много воды утекло.
Петерик хорошо помнил тот день, когда впервые вошел сюда. Он был
