вышел перекурить. Он стоял на одной из ступенек крыльца, вдыхал в себя сигаретный дым, и смотрел на сверкающее звездами ночное небо. В любой другой день я тоже не отказалась бы полюбоваться завораживающими звездными светлячками, разлетевшимися по всему небосклону и всегда привлекавшими меня своей недосягаемостью. В такие моменты я ощущала свободу, легкость, внутри все радостно трепетало, наполнялось счастьем, и время как будто замирало, оставляя меня наедине с собой. А это я ценила больше всего. Потому что даже демонам иногда хочется побыть в одиночестве – поразмыслить о своем вечном и, так сказать, злободневном бытии. Ведь кто не любит одиночества – тот не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным, обрести силу и научится рассчитывать на себя…
– Жаль, что скоро всего этого не будет, – неожиданно услышала я чуть хриплый, но глубокий и очень притягивающий голос.
Простите, вы, о чем?.. Тэк-с-с, видимо, мне еще и умник попался, философ. Ну, ничего, я тоже не промах.
– Да. Но и в неизбежности есть своя изюминка, – промурлыкала я, и медленно, словно подкрадывающийся хищник, подошла к мужчине. Поравнявшись с ним плечом к плечу, отметила, что даже несмотря на мои высоченные шпильки, он был выше меня на целую голову. Этакая громада прекрасного равнодушия, потому что незнакомец, как ни в чем ни бывало, продолжал наблюдать за небом и время от времени делать затяжку.
– И какая же? – с отстранённым спокойствием поинтересовался он.
– А в том, что наконец-то не придётся выбирать, думать, искать. Ты просто принимаешь все как есть, – я решила поиграть словами и перевести на романтический лад.
– Думаете?
– Уверена. Звезды порой заставляют мечтать. А мечтать – это будто рисовать на чистом холсте совершенство, идеал, который бы нам хотелось иметь. Где-то подотрем, что-то замажем и – вуаля! – на поводу наших желаний и мечтаний мы рисуем несоответствие действительности.
– А вы реалистка?!
Отбросив докуренную сигарету, незнакомец все же развернулся и посмотрел прямо мне в глаза.
В полумраке я не могла разглядеть выражение его лица, но блин, чем угодно могу поклясться, мои губы сейчас интересовали его больше всего.
– Увы, как раз та самая идеалистка, – прошептала я, чувствуя, что от его присутствия мне становится жарко. Очень жарко.
Затянулась пауза, после которой по всем законам жанра должен был последовать долгожданный поцелуй, только вот кому из нас этого хотелось больше, я так и не поняла. Потому что он для меня все еще был загадкой.
Вместо поцелуя мужчина вдруг неожиданно усмехнулся. И так странно, что мне в спину ударил электрический разряд страха. Что-то не так.
– Извините, но мне пора – сказал философ, медленно отстраняясь от меня. Потом резко развернулся и, спустившись по лестнице, двинулся от ресторана в ночную тьму.
Вот уж точно чудной. И куда это он так ломанулся?
Не обращая
