чего и получил – мордой об асфальт.
– Олег, не морочь мне голову. Сам понимаешь, что оправдываться глупо. И как ты мог успеть заметить, я далеко не обычный человек, чтобы вешать лапшу на уши. Так что советую говорить правду.
– Это правда. Машинально среагировал. А когда понял, что это ты, было уже поздно, – заладил он.
– Что за бред? И что значит, когда меня увидел? – зацепилась я за слово.
Надо еще про Диму узнать, вдруг у них там скооперированный междусобойчик темных дел. И возможно, что яркая, слепая любовь Кати – это его рук дело, а не подлинное проявление чувств.
– Так не тебя хотел…
– А кого? – перебила его, догадавшись о ком, возможно, пойдет речь.
Неужели того странного типа, из-за которого я в общем-то и попала в эту заварушку? А ведь даже имени его не узнала. Как раз было бы кого проклинать во время предсмертной агонии. Кстати, а где он? Мог бы и помочь. Или для него в порядке вещей видеть врезающихся в асфальт девушек?
Удерживая нытика коленками – нельзя недооценивать противника, потому лучше не рисковать – я обернулась и устремила взгляд на перекресток, где в последний раз видела человеческую фигуру. Но только я повернула голову, как неожиданно почувствовала новый всплеск боли в бедре и в изумлении уставилась на тонкую торчащую из моей плоти рукоятку, по всей видимости ножа. Дальше пошла ломота в костях – верный признак того, что клинок заговоренный и пропитан каким-то ядом, и навалилась слабость, парализуя все тело. Мне вдруг очень сильно захотелось спать, отчего моя голова безвольно поникла, руки обмякли, и тело начало клонить прямо на Олега, который в свою очередь шустро перевернул меня на спину, и с довольным оскалом резко вытащил заостренный предмет из бедра. Я понимала, что мне нужно было срочно подавить действия яда, но затуманенный рассудок твердил другое – времени на восстановления нет. Отдохнешь после смерти, благо тебе до нее осталось не так много.
После этого мой мозг отключился окончательно.
Ну что ж, раз так, тогда пусть все убираются к чертям. А я на заслуженный покой. Наконец-то!
Под воздействием обманчивого восприятия закрыла глаза, и мой внутренний мир взорвался безумием, до которого неожиданно донесся родной и любимый голос Ама. Он кричал и просил вернуться обратно. Я хотела, правда хотела, только вот забыла зачем.
***
– Несса, возвращайся, слышишь! Очнись!
Голос еще долго кричал, но все было бестолку. Мне и здесь неплохо, зачем куда-то возвращаться? Тут я не чувствую боли, меня никто не ненавидит, никто не собирается убивать, здесь я никому не нужна. Немного взгрустнулось от последнего, но одиночество, в общем-то, никогда не пугало и даже нравилось. Потому что в одиночестве чувствовала себя свободной. Наслаждалась тишиной, полностью погружалась в свой мир – там я была такой, какая есть. Думала о том, о чем хотела, а не о том,
