напоминая ему, почему он выбрал стезю спецагента и почему она так важна для него.
У Вика есть дочери; у Эддисона есть сестры, даже если он еще с трудом признается самому себе, что и в Прие тоже обрел сестру.
Пока Брэндон рылся в своем бельевом шкафу, я подготовилась ко сну, переодевшись в спортивные трусы и футболку, случайно позаимствованные мной у Эддисона во время одного расследования, которые мне потом не захотелось возвращать владельцу. Совместными усилиями мы застелили диван простынями и одеялом. Зевнув, Брэндон пожелал мне спокойной ночи и удалился в свою комнату, где, как я слышала, бродил еще несколько минут, пока я чистила зубы и смывала двухдневный макияж над кухонной раковиной.
На меня навалилась глубочайшая усталость; силы настолько истощились, что болели даже закрытые глаза. Но, несмотря на удобный диван, где я спала множество раз, сегодня я не могла заснуть. Перед мысленным взором всплывал образ Ронни, его лицо под кровавой маской и глаза, исполненные мучительной затаенной боли. Я крутилась с боку на бок, прижимая к груди одну из подушек и пытаясь успокоиться.
Тишину прорезал рокочущий храп Эддисона – результат давно сломанного носа, который он не удосужился нормально выправить. Храпел Брэндон не громко, поэтому никто не жаловался, когда приходилось спать с ним в одном отельном номере; знакомое похрапывание даже производило успокоительное воздействие. Я чувствовала, как мое тело тяжелеет, а психологическое напряжение собирается и уходит под аккомпанемент этих тихих звуков.
Внезапно зазвонил один из моих мобильников.
Со стонами и проклятьями я перевернулась, взяла его и, прищурившись, глянула на загоревшийся экран. Ох, что за mierda, звонит моя tía[14]. Я прекрасно понимала, зачем она звонит. Черт. Мне совершенно не хотелось говорить с ней сейчас.
Вообще не хотелось положа руку на сердце, но сейчас – особенно.
Однако если я не отвечу, голосовые послания могут стать чертовски пронзительными. Слегка поворчав, я приняла звонок, приглушенно сообщив вместо приветствия, стараясь не разбудить соседа:
– Ты уже поняла, что я не собиралась вам звонить.
– Мерседес, niña…[15]
– Ты уже поняла, что я не собиралась звонить. Если ты передашь ей телефон или включишь громкую связь, то я отключусь, а если будешь продолжать названивать после этого реально адского дня, то я сменю номер. В очередной раз.
– Но сегодня же день ее рождения.
– Si, я знаю. – Закрыв глаза, я опять зарылась в подушки, мечтая, чтобы этот разговор оказался лишь частью ночного кошмара. – Но это ничего не меняет. Я не хочу говорить с ней. Не хочу говорить, и с тобой, tía, также. Просто твое упрямство более назойливо, чем ее.
– Кому-то же надо быть такой же упрямой, как ты, – парировала она.
Ее голос сопровождается тем хаотичным фоновым шумом,
Тетя (
Девочка (
