была зла сама на себя за то, что оказалась никому не нужной неудачницей. Я размахнулась и ударила ногой по камню, отправив его прямо в куст рододендронов, росший сбоку от дороги.
Потом я прошептала: «Ананас», перед тем как зайти к Гасу и Берте.
Четыре
Я предполагала, что Берта разозлится из-за пинка по той девочке, но она меня удивила, обняв и сказав:
– Завтра будет новый день. – Потом она мягко сжала мои плечи и добавила: – Лично мне очень нравятся эти сапожки.
Она не выдала ни слова о моем неподобающем поведении. Мама бы наорала на меня, раз двадцатый напомнив, что от меня одни неприятности, как от Склоки.
Этим днем, после обеда, на десерт у нас был черничный пирог, и я смогла загадать желание. Если ты отрезаешь себе узкий треугольный кусок пирога и оставляешь его на потом, то можешь загадать желание, пока его ешь. Меня этому научил кузен Мелвин, поклявшись, что эта уловка сработала с ним, когда брат внезапно сбежал и женился, оставив всю комнату в его полном распоряжении.
Я знала, что Гас и Берта видели, как я отрезала себе этот волшебный кусочек и отодвинула на край тарелки, но они ничего не сказали. Берта была довольно молчаливой во время обеда. Может быть, на самом деле она переживала из-за того, что я пнула Одри. Может быть, она думала, яблочко от яблоньки не далеко падает. Может быть, этой ночью в постели они с Гасом шептались о том, как сильно я похожа на Склоку и во что, черт побери, они ввязались, когда согласились взять меня к себе.
После того как я съела маленький треугольный кусок пирога и загадала желание, я вышла на крыльцо посмотреть, как Гас пропалывает землю на овощных грядках. Пушистый черный кот терся о мои ноги, урча, как трактор. Я написала свое имя палкой на земле, потом исчеркала его. На дворе не было ни травинки, только грязь и камни, с вкраплениями цвета тут и там. Вокруг столбов, между которыми была натянута веревка для белья, росли пучками полевые цветы. Розовые цветы кизила нависали над дорожкой.
Нарциссы выстроились, словно солдаты, в аккуратную линию, идущую вдоль сетки-рабицы, окружавшей огород.
Гас насвистывал, разрыхляя почву под маленькими саженцами томатов, осторожно ступая между вьющейся фасолью и цукини, только начавшими пробиваться из-под теплой весенней земли. В первый же мой день в Колби Берта попросила Гаса: «Давай проведем для Чарли экскурсию!» И вот я шла за ними, а они указывали на каждое маленькое растеньице и рассказывали, как фасоль начнет расти и виться вокруг столбиков и как цукини дадут огромные желтые цветы. Я кивала и говорила: «Оу», потому что что еще можно выдать по поводу овощей в огороде? Но Гас? Можно было подумать, что это Эдемский сад, так он о нем заботился, внимательно изучая каждый новый листочек окры или аккуратно отодвигая усики, пущенные кабачком, с дороги.
Так что, пока я черкала палкой по красной земле, Гас насвистывал и полол грядки. Каждые пару минут он поправлял бейсболку или прихлопывал комара. Мне было слышно,
