могли бы нам помочь. Вы хорошо его знали?
– Мы были добрыми приятелями, хотя за четыре года он не сказал мне ни слова.
– Четыре-Восемь-Восемь был здесь этой ночью?
– Да. И как всегда, кричал. Своим особенным криком, жутким таким… Реально жутким. Вам ли не знать, что уж я-то к крикам привычный, всяких наслушался. Но поверьте, оттого, как вопил этот старик, даже меня до печенок холод пробирал.
– Он кричал каждую ночь? Вы знаете почему?
– Может, и знаю. – На этот раз в улыбке Янгера не было ничего невинного, но в следующую секунду его лицо снова стало по-мальчишески обаятельным.
– Господин Янгер, – жестко сказала Сара, – что вам известно о пациенте Четыре-Восемь-Восемь?
– Вы, наверное, желаете знать, кто его убил?
– Убил? Вы считаете, это было убийство?
– Хочешь меня расколоть, сука легавая?! – вдруг заорал Янгер.
Сара машинально отпрянула, сердце отчаянно заколотилось. Подобного поведения надо было ожидать, и все же внезапная вспышка ярости у серийного убийцы, который прежде казался вполне безмятежным, застала ее врасплох. Она решила зайти с другой стороны:
– Эрнест, я знаю, что каждую ночь вас и Четыре-Восемь-Восемь куда-то уводили и, вероятно, делали что-то плохое. Расскажите мне об этом – возможно, я сумею вам помочь.
– Его убил черный сон. Я следующий.
– Черный сон? Что это такое?
Янгер оскалился, втиснув язык в щель между зубами, и все его лицо перекосилось от бешенства.
– Тебя я тоже вылечу, сука! – прорычал он и резко вскочил, будто в тощем теле рывком распрямилась пружина.
Сара с трудом заставила себя усидеть на месте.
– Вылечу, как остальных баб! Поиграем с тобой в больничку в моей «скорой»! – Его лицо разгладилось, оскал вновь сменился ангельской улыбкой. Янгер тихонечко опустился обратно на койку. – Не волнуйтесь, госпожа Геринген, курс лечения будет очень эффективным, вы поправитесь, – ласково заверил он и посмотрел с сочувствием санитара.
В свое время Сара не раз допрашивала Янгера и уже сталкивалась с такими припадками безумия, поэтому знала, что нельзя показывать свою растерянность и упускать инициативу в разговоре.
– Эрнест, что такое «черный сон»?
– Директор не тот, за кого себя выдает, – гневным шепотом сообщил Янгер. – Он главный сумасшедший во всей психушке.
Сара мысленно подобралась. Она слышала шумное дыхание убийцы, отмерявшее время, как обратный отсчет.
– Что с вами делал профессор Грунд?
– Ты меня любишь?
– Эрнест, только я могу избавить вас от страданий, которым вы тут подвергаетесь. Давайте не будем тратить время впустую.
– Никто меня не любит. И не любил никто, вот и приходилось заставлять их признаваться в любви. Так здорово было слышать, как они шепчут ласковые словечки всего через несколько минут после того, как прошли мимо меня по улице, даже не удостоив взглядом.
