то это были люди по большей части спокойные, погруженные в себя. Иногда попадались балагуры вроде Зайнуллина, рассказывали всякую дрянь про вырванные ноздри и снятую кожу, но это так, говорильня.
Одним словом, к активным действиям Валентин Матвеевич был не готов. Не сразу сообразил. Не сразу решился. А пока соображал и решался, запамятовал, где же эта чертова кнопка тревоги. Не сразу нашел. А пока дотягивался…
Пётр фильмов не любил, поэтому ударил неэффектно – без длинного замаха, без нравоучительных предисловий, без крика «кия». Просто воткнул пальцы в кадык и, убедившись, что доктор потерял голос, двинул ногой в солнечное сплетение. Кочергин вместе с креслом перевернулся на спину, при этом его голова громко стукнулась о пол. Пётр проверил – дышит. Обшарив его карманы, он нащупал увесистую связку ключей и запер кабинет изнутри. Потом взял со стола полупустой графин и, шумно глотнув, вылил остальное Кочергину на лицо.
– Помогите, – смешно просипел доктор. Он попробовал крикнуть, но мучительно закашлялся и сплюнул на голубой линолеум что-то розовое.
– Разговор есть, – деловито сообщил Пётр. – Жизнь тебе не обещаю, слишком много за тобой всего накопилось, но смерть – она ведь разная бывает. Выбирай.
– Что?.. О чем вы?
– Всё о том же. Мне бы найти кой-кого. Нуркина.
Пётр сделал паузу. Валентин Матвеевич трясся как заяц, но на фамилию своего шефа не реагировал.
– Боишься, но не дрищешь, – заметил Пётр. – Молодец, Кочергин. Посмотрим, сколько ты продержишься. Гориллы твои не явились, значит, кнопочку ты потрогать не успел. Так? Значит, время есть.
Он вернул доктора в исходное положение и, сняв с него узкий брючный ремень, связал руки за спиной. Оценивая качество узла, отошел назад и хватил согнутым локтем по ключице. Кочергин замычал от боли и снова кашлянул – кровяная слюна долетела до самой занавески.
– Адрес Нуркина, – потребовал Пётр.
– Отпустите!.. Что угодно… Немедленная выписка или диагноз. Любой. Какой хотите.
– Хочу адрес.
– Кого?
– Нуркина, мой дорогой, Нуркина.
– Не знаю такого, – взмолился Валентин Матвеевич. – Ну не знаю я!!!
Пётр мельком осмотрел кабинет – самым стоящим была пепельница: «тупым, тяжелым предметом». Да, это про нее, про пепельницу. Чугунная, грамм на семьсот. Либо в висок, либо по темени. Как получится.
– Еще одна попытка, – сказал он, хватая Кочергина за волосы.
– Вы же здоровы! – неожиданно прошептал доктор. – Дьявол, вы ведь действительно здоровы! А я-то… – он так удивился, что даже перестал бояться. – Я не мог понять… А вы ведь здоровы!
Получилось в висок. Нормально.
Пётр торопливо опрокинул кресло, не давая крови измазать костюм. Кочергин был повыше, но размер примерно тот же. Переступая через труп, Пётр развязал ему руки и раздел до белья. В оклеенном календарями шкафу
