Меня когда к полковнику вызвали, первым делом стали расспрашивать про итальянцев. Кто такой Сандри, знаешь? Ну, как же! Это же их самый лучший, Бартоло Сандри, «категория шесть». Так вот, он со своей командой уже там – в Андалузии, в Эль Чорро. Понимаешь?
Лейхтвейс пожал плечами.
– Зря военных альпинистов посылать не станут.
– Вот именно! – наставительно произнес напарник, берясь за ручку ведра. – Ну что, Николас, сыграем в шахматы?
Ответить Лейхтвейс не успел. С легким скрипом открылась дверь.
– Алё, горные стрелки!
Вид у гауптфельдфебеля странный. На физиономии – целый коктейль: злость, испуг и легкая примесь злорадства.
– Приказ командира части. Горный стрелок Таубе от наряда освобождается. Можете идти отдыхать… А вы, Банкенхоль, работайте. Лично проконтролирую! Если с тряпкой не справитесь, возьмете зубную щетку. Ясно? Спрашиваю, ясно?
– Так точно! – негромко выдохнул скалолаз.
– А вы, Таубе, чего стоите? В казарму, марш!
Лейхтвейс, отставив подальше ведро, вытянулся по стойке «смирно». Руки по швам, подбородок вверх.
– Никак нет, господин гауптфельдфебель. Сначала закончу уборку вместе с горным стрелком Банкенхолем.
– Что?!
Шульце по привычке притопнул ногой, угодив прямиком в лужу. Зашипел, отступил к двери.
– Выслуживаетесь? В училище хотите попасть? Не надейтесь, сегодня же подам рапорт. Начальство разберется, увидите! Такие офицеры, как вы, Вермахту не нужны!
Об училище и в самом деле поговаривали. Постоянные отлучки из части в штаб, естественно, заметили, объяснив по-своему: горный стрелок Таубе, пользуясь своими связями, готовится к вступительным экзаменам. Куратор слухи одобрил и посоветовал не слишком опровергать.
Дверь громко хлопнула.
– Знаешь, Таубе, – задумчиво проговорил Вилли Банкенхоль. – Из тебя получится приличный офицер.
* * *
До подъема осталось не больше часа, но Лейхтвейс не спал. Лежал на койке, смотрел в темный потолок, иногда закрывая глаза, чтобы увидеть синее бездонное небо, до которого так близко – и так далеко. Армейская жизнь не слишком досаждала. Два года в Абверштелле научили очень многому, в том числе и умению отстраняться. Подъем, зарядка, завтрак, чистка оружия, кислая рожа Шульце – все это совершенно не мешало думать. Он уже знал, что в полку не задержится. Через пару недель новый вызов, на этот раз надолго, поэтому все будет оформлено переводом в другую часть. Если не вернется, никто не хватится, даже в приказе не помянут.
Куратор подтвердил – Россия. Рассказал и о том, почему выбрали именно его. Не за происхождение и знание языка, в небе не до разговоров…
Вернувшись из второй командировки, Лейхтвейс уже собирался обратно в полк, когда внезапно был вызван в Кенигсберг. Два часа на сборы – и пустой транспортный «Юнкерс». Вылетели поздно вечером, над целью оказались в полночь. Приказ прост: совершить посадку, ориентируясь
