унтер-офицер!.. То есть Фридрих. Команда «А» – скалолазы, настоящие. А я даже не знаю, что такое «хапала»!
Горные стрелки занимаются тем, чем и положено по уставу (раз-два! раз-два!). Но кому-то надо уметь то, что обычному бойцу не по силам. Командир части полковник Оберлендер, сам альпинист не из последних, без особой огласки собрал лучших из лучших. У них был свой устав. О том, чем именно занималась Команда «А», рассказывали разное. Тренировались – но не только тренировались.
– Хапала – большая удобная зацепа, – очень спокойно объяснил Фридрих. – Технику, Николас, быстро освоишь. Не это главное. Мы, конечно, скалолазы, только нам не всякий подойдет, даже из «категории шесть». Спорт – еще не все. Вот представь, Николас… Ты настоящий профессионал, ты решаешь проблему… То есть идешь по маршруту. Готовился целый год, деньги занимал, собирал снарягу, в карты носом тыкался. Для тебя победа – всё. И тут кто-то чужой, тебе даже незнакомый, в берг свалился и ногу сломал. Не поможешь ему – насмерть замерзнет. Твои действия?
Лейхтвейс даже думать не стал.
– Естественно, помогу!
Не очень обычный унтер усмехнулся.
– Не быть тебе настоящим спортсменом, Николас! Знаешь, это очень хорошо.
И протянул ладонь. Пожал крепко, до боли, и только тогда Лейхтвейс понял, что солгал. Он тоже профессионал – летчик-испытатель черного марсианского ранца. Если надо выполнить задание, он выполнит – даже если придется бросить кого-то посреди неба.
Или все-таки нет? Не бросит?
Вместо дилижанса был автобус – нелепая темно-красная коробка, каким-то чудом установленная на четыре узких колеса. Ждать пришлось больше часа в компании старухи, везущей большого рыжего петуха, посаженного в плетеную корзину. Тому было тесно и скучно, и он не переставал возмущаться, косясь на людей блестящим черным глазом.
Втиснулись с немалым трудом. Автобус, делавший, как выяснилось, две поездки в день – туда и обратно, оказался переполнен. Мужчины в кепках, женщины в черных платках, двое тощих словно жерди священников в шляпах-сатурно, куры в корзинах, кот у кого-то на плече. Многие курили, поэтому несмотря на открытые окна, дышалось трудно. Дорога была почти пуста, лишь время от времени автобус обгонял медленно бредущих осликов. Князь им посочувствовал – они тоже шли под конвоем.
А за давно не мытым окном – одно и то же: холмы, пожелтевшая от жары трава, кусты, редкие деревья – и худые скучные овцы.
Наша Африка…
Дикобраз запоздало упрекнул себя за то, что не был до конца честен в разговоре с бывшим капралом. «Ты не хуже меня знаешь, что настоящая Италия – только до Рима». Следовало возразить – или согласиться, но князь предпочел не услышать. В глубине души он и сам так думал. История идет на Севере, а здесь, среди холмов и кустарника – вечные овцы. Мечта историка, как говаривал дед.
Он пытался доказать самому себе, что не прав, но пейзаж за окном был куда красноречивей.
Пятого осла перегнать не успели. Автобус, недовольно фыркнув, затормозил, и конвоир, тот, что помоложе, взялся за княжеский чемодан.
– На
