становится финансовое право, во многих случаях его методология следует старым приемам камералистики, что проявляется не только в неопределенности методов исследования, но и обширности его предмета, который включает горное дело, лесное хозяйство, организацию железнодорожного сообщения, телефонной связи, телеграфа и все то, что «может способствовать совершенствованию государственного хозяйства» и «добыванию государственных доходов»183. Не будет ошибочным утверждать, что вплоть до событий 1917 г. финансово-правовая наука Российской империи сохраняла многие отмеченные структурные черты камералистики и так называемого «Kameralrecht», уходящие корнями в теории, характерные для XVIII века.
Отмеченное отчасти объясняет то обстоятельство, что в рассматриваемый период вопрос о формировании международного финансового или международного налогового права фактически не обсуждался (особенно в отечественной науке), поскольку камералистика ориентирует исследователя на организацию внутреннего государственного хозяйства и вопросы трансграничного налогообложения находятся, как правило, за границами сферы основного научного анализа. Кроме того, широта предмета исследования нередко не позволяла исследователям сконцентрироваться на столь частных и казуистических, на первый взгляд, вопросах, как устранение двойного налогообложения.
2.2.3.2. Попытки формирования концепции международного права публичных финансов (включающего международное налоговое право)
44. Однако позднее в первой половине XX века, когда появляются труды по финансовому праву, стремящиеся окончательно порвать с наследием камералистики, и ограничивающие свой предмет прежде всего вопросами налогообложения184, а также иногда проблемами государственных расходов, финансово-правовые исследования поднимаются и на уровень осмысления системы международного права. При этом отчетливо прослеживаются два различающихся направления трактовки финансового и соответственно международного финансового права. Первая группа авторов, по существу, ограничивала понятие международного финансового права сферой международного права налогообложения; вторая – предполагала более широкое понимание его (международного финансового права) границ.
В частности, понятие международного финансового права ограничивалось правом трансграничного налогообложения в трудах профессора университетов Бонна и Мюнстера Эрнста Исэя (Ernst Isay, 1880–1943)185 и уже в упоминавшейся известной работе Максима Кретьена (M. Crétien)186. В то время как, например, австро-венгерский ученый и практик Густав Липперт (Gustav Lippert, 1864 – ?) в своем масштабном курсе по международному финансовому праву (см. издания 1912, 1928 и 1935 гг.), пытаясь представить комплексное изложение соответствующего предмета, признавал за данной вновь формирующейся, по его мнению, областью права гораздо более широкую сферу. Базируясь на весьма абстрактной трактовке внутригосударственного финансового права («Finanzrecht ist der Inbegriff aller jener Normen des öffentlichen Rechtes, welche das Verhältnis zwischen dem die Finanzhoheit besitzenden Staate und dem derselben unterworfenen Personenkreis und Sachbereich regeln»)
Весьма убедительно в своих рассуждениях М.В. и А.М. Лушниковы, когда отмечают, что, несмотря на преобразование и ликвидацию с 1863 г. ранее существовавших на юридических факультетах российских университетов отделений камералистики, эта «специфическая форма науки оказала большое влияние на российских финансистов и оставила глубокий след в России» (
См., в частности:
