Боу спешит, торопится, маме звонит, бегу-бегу, скоро-скоро буду. Только бы дойти по темноте, ночь недобрая, ночь осенняя, идет за Боу, нюхает следы, лижет темноту раздвоенным языком…
Темнота хватает Боу сзади, тащит рюкзачок, лезет Боу в карман, хочет выхватить телефон, Боу извивается, лягается, пусти-пусти-пусти, кто-то зажимает Боу рот…
…цокот копыт.
…взмах клинка.
…еще.
Тук-тук-тук, цокот копыт.
Тук-тук-тук – с легким стуком катятся по тротуару отрубленные головы преследователей. Боу оборачивается, прячет лицо на груди своей спасительницы, коротко всхлипывает. Женщина в причудливых одеяниях обнимает Боу, гладит по голове, ну что ты, что ты, всё хорошо…
Паулин смотрит на полотна. Толкает под локоть ученика, кивает:
– Еще одна.
Ученик восторженно смотрит на картины, ученик мало что понимает, молодой еще.
– Э-э-э… кто еще одна?
– Да вот… вот через таких она в наш мир и просачивается…
– И что делать будем?
Паулин чиркает спичкой, зажигает факел.
– Да вы… вы что?
Паулин сжимает зубы, так он и знал…
– Да мне самому жалко… до черта жалко… такой талантище… а что делать…
Треск пламени.
Боу оборачивается, Боу не верит себе, как так – треск пламени, почему, зачем – треск пламени, гибнут причудливые дворцы, лестницы, колонны, анфилады, гибнет нарисованный город…
Боу бросается к пожарищу:
– Не… не смейте!
Паулин перехватывает руку Боу, пытается что-то объяснить, Боу не слушает, да они никогда не слушают, всегда приходится идти на крайние меры, всегда…
– Пусти… пусти!
Голос в голове Боу.
Боу раскрывается. Раньше она и не знала, как это – раскрываться, вот так, меж двух миров, пропустить грохочущую копытами конницу, бряцающих оружием воинов, сжимает зубы от боли, раскалывается голова…
…голос Боудикки как из ниоткуда:
– Спасибо… спасибо!
Боудикка смотрит на город, кивает своим воинам:
– Сжечь!
Сжимает зубы в бессильной злобе – ненавистный Лондинуум будет разрушен до основания, сама память о нем истлеет в веках. Боу не понимает, как, почему, зачем, Боу смотрит на Боудикку, почему та заносит над ней клинок, это же она, Боу, это же…
Паулин хватает Боу, тащит прочь, за угол, за неприметные ограды, прячься-прячься-прячься-бойся-бойся-бойся…
И по телефону кому-то:
– Готовность номер один.
Вот так.
С ходу.
Там, в телефоне, сомневаются, да точно ли номер один, да правда ли все так плохо – Паулин снова повторяет, да, да, плохо все, плохо, готовность номер один. Паулин прислушиваются – где-то подтягиваются танки, успеют ли, или нет, да что танки, Боудикка тоже не лыком
