в наш мир пришли две враждующие стороны, чтобы подписать…
Солнце клонится к закату.
Ветер гонит по полю последние колоски.
Люди спешат к городу, закрывают ворота, кто снаружи остался, тот пропал.
Полночь на часах.
Кончилось время квиритов.
Исчезает крест на высокой башне, тускло мерцает на башне причудливый трилистник в свете луны.
Ликуют кельты. Началось их время.
Имболк пришел.
– …уважаемые туристы, обратите внимание на памятник на набережной…
А у памятника на набережной джинсики розовые.
И рюкзачок.
А на рюкзачке британский флаг.
Юджин
Юджину страшно, Юджину вообще редко бывает страшно, обычно Юджин собранный, деловой, другим его никто никогда не видел – но это при свете дня, а вот с наступлением ночи – это да, просыпаются какие-то страхи даже не из детства, а вообще откуда-то из прошлой жизни, когда сам Юджин еще не был Юджином. И угораздило же его отпустить экипаж, а в такое время не то, что кэб не поймаешь, в такое время даже пешком не дойти. Юджину страшно, Юджин знает, что в такие ночи не спрятаться, не скрыться от… здесь Юджин боится сказать страшное слово – вот Юджин и бежит по улице, наплевав на все правила приличия, боязливо косится на темную гладь воды, не мелькнет ли там что-то темнее самой ночи… показалось… нет, не показалось, точно, что-то темное, глубокое, хищное приближается, все быстрее, быстрее, быстрее. Юджин ускоряет бег, после двух бокалов бег ускоряться не хочет, улица качается и приплясывает то ли от ветра, то ли под ногами. Что-то темное вытягивается из воды, ползет в сторону молодого человека, то ли извилистые щупальца, то ли длиннопалые руки, то ли еще что-то, что не привидится даже в самом страшном ночном кошмаре. Прохожий хочет позвать на помощь, – голос не слушается, срывается на хрип. Надо бежать – и не бежится, ноги как будто приросли к земле, и одинокий фонарь у дома кажется бесконечно далеким, таким далеким, что до него не добраться даже за тысячи лет. Юджин спотыкается о темноту ночи, падает на ступеньки крыльца, последним усилием воли дотягивается до двери – молит небеса, чтобы хоть кто-то услышал слабый стук. Юджин знает, что нельзя оборачиваться – и не может удержаться, не может не обернуться, не посмотреть в лунно-желтые глаза, в которых, кажется, отражается сама вечность… …Юджин просыпается, Юджин говорит себе – этого не было, не было, не было, потому что… просто потому, что быть не могло. Входит слуга, ну и напугали вы нас, хозяин – хозяин сжимает зубы, значит, все-таки было, значит, все-таки не сон, древнее проклятие вышло из пучин моря. Так было в ту ночь, когда без вести пропал отец, так было в ту ночь, когда умерла мать, так было и в ту ночь, когда буря разрушила половину городка, и он ушел на дно. Что поделать, непрочный городок, ой, непрочный, построенный на сваях над морской пучиной, он и достался Юджину непрочным в наследство от отца, а пару лет обветшал еще больше, и все-то надо чинить, а где средства взять, а вот как фабрика начнет прибыль приносить, вот и средства будут. Дымит фабрика, коптит небо фабрика, открывает стоки,
