он ждал, как приговор.
Но черный телефон был нем. Молчал телефон правительственной связи, молчали телефоны секретных служб. И от этого тупого ожидания он начинал ходить кругами, опасливо обходя телефоны стороной, даже пряча за спиной руки, чтобы нечаянно не сорваться и не размозжить какой-нибудь из них о глухую стену бункера.
А тут, словно сговорившись, затрезвонили сразу все.
– Он ушел… ушел… Он от нас ушел… – на разные голоса разметали ночь.
– Что значит ушел?.. Как ушел? Куда ушел?
– Сел в такси на проспекте Маркса… Наша машина, как всегда, пристроилась за «Победой», а он в это время… Но город уже перекрыт. Блокированы все дороги. Такси взяты под наблюдение. Какие будут указания?
– Ах, болваны!.. Какие же все вокруг болваны! – и еще долго по затухающей ругался матом, но оттого, что все как-то стронулось и пришло в движение, почувствовал не то чтобы облегчение, скорее азарт.
Охота началась. А в каждой охоте охотник остается охотником, а зверь – зверем. И уже по инерции доругивался в остальные телефоны, запоздало радуясь тому, что кругом одни болваны. С болванами трудно, – за все надо платить, – но с ними и спокойнее.
А зверь обложен и далеко ему не уйти.
Потягиваясь и похрустывая в суставах, подошел к стенке с академическими изданиями томов классиков революции. За коричневыми томами Ленина скрывался роскошный бар, забитый бутылками всех времен и народов.
Коллекционные вина и коньяки из подвалов Европы, неисповедимыми путями, оказавшиеся здесь, в его, Лаврентия Берии, кабинете-бункере уже давно ждали своего праздника. И вот праздник наступил, но почему-то нет радости? Будто время выпило всю радость. И запоздало приходит понимание, что у времени не бывает ни будущего, ни прошлого, а есть лишь настоящее. И нужно просто жить. Сегодня и сейчас. Несмотря ни на что. Даже на страх, который был всегда и к которому он почти привык.
Щедро плеснул в хрустальный бокал французского коньяка почти столетней выдержки. Пил по-женски: мелкими глотками, отставив мизинец с перстнем, возможно, принадлежавшим самому Одиссею или Агамемнону – из бесценной коллекции Шлимана, вывезенной из Германии и упрятанной в тайники Лубянки, с глаз долой.
Об этой коллекции не догадывался даже Сталин. И если раньше он, Берия, только ждал случая преподнести такой подарок своему Coco, то в последнее время с этим уже не торопился, будто золото постепенно брало над ним власть, и эта власть оказывалась сильнее власти желтоватых глаз старого уставшего вождя.
А еще он верил, что жук-скарабей, выбитый на древнем перстне, принесет удачу.
7
В такси было уютно и тепло. Зеленовато фосфоресцировали циферблаты приборов. Пахло запахом бензина и табаком, кожей сидений и дорогих духов, которые любила одна женщина много лет назад.
Он даже вспомнил ее имя и бархатистую нежность загоревшей кожи;
