дождь, начавшегося около полудня и продолжавшийся целые сутки, увеличил в Сунже массу воды до того, что она поднялась на несколько аршин выше обыкновенного ее уровня, и сообщение с правым берегом, на который с утра переправлена была часть войск, прекращено по приказанию генерала Ермолова. Но 22 апреля один артиллерийский офицер, на том берегу находившийся, захотев повидаться со своими товарищами, несмотря на это запрещение, взял с собою десятка два солдат и покусился переправиться на левый берег, на небольшом устроенном на каюках пароме: на самой середине реки набежал сильный шквал, волна залила паром и ослушный офицер с 12 человеками солдат погибли.
Нельзя описать прискорбия и печали, в которую ввергнут был Ермолов этим происшествием. Жалея до крайней степени солдат, и потерю каждого из них, даже в бою с неприятелем, принимая так близко к сердцу, как бы потерю родного, он доходил до отчаяния от этого несчастного случая, при котором убыло у нас людей более нежели во всех делах с чеченцами. Для спасения утопающих были приняты все возможные меры, но река так была быстра, что не могли даже отыскать тел их * (до этого только дня доведены ежедневные записки. Найденные много между старыми бумагами. Журнал же об остальной части чеченского похода не знаю как и где мною затерян. Почему, следующий рассказ составлен много уже на память и по спискам с оставшихся у меня некоторых официальных бумаг).
Через сутки вода в Сунже упала, и все войска, бывшие на левом берегу этой реки, стали переправляться на правый. 25 апреля весь отряд к Урус-Мартану. Истребив эту деревню до основания, без потери с нашей стороны, Ермолов повел войска за Аргун, и перейди его в брод у большого Чеченя, в первых числая мая, дошел до Гребенчука, который, как выше сказано, покорился и дал аманатов еще зимою.
Остановясь на бивуаках вблизи этой деревни, генерал вызвал к себе ее старшин, чтобы увериться в истинной их покорности, сказать им несколько ласковых слов и убедить в том, что собственная их польза заставляет их быть преданными России. Старшины были собраны на небольшой поляне, окруженной высокими вековыми дубами, и Ермолов в кругу их едва успел сказать несколько слов, как вдруг из лесу раздались выстрелы и несколько пуль просвистали в самом близком расстоянии от Ермолова. Гребенчукские старшины помертвели от страха; но генерал, не показывая ни малейшего знака смущения, тотчас ободрил их, сказав, что он весьма понимает, что изменнические эти выстрелы сделаны с умыслом, чтобы раздражить его против покорных жителей Гребенчука, и потом спокойно окончил начатую им речь. Солдаты наши, услышав выстрелы, в ту же минуту бросились к тому месту, откуда они были сделаны, но не нашли никого. Пустота леса все поиски делала бесполезными.
Отпустив довольно благосклонно Гребенчукских старшин, Ермолов с отрядом оставался еще около чуток на прежних бивуаках. В продолжении
