острили и наперебой задавали вопросы.
А девушки, в свою очередь, защищали от их слишком уж бесцеремонных вопросов, мгновенно устремляясь в словесную атаку с парнями.
Аня так до конца и не поняла, кого она обрела в лице всех этих молодых людей, особенно женской половины: новых друзей или врагов?
То ли девушки так выказывали ей свою женскую солидарность, то ли их злословие в адрес парней было результатом ревности к Ане – ставшей вмиг у этих самых парней популярной девушкой-недотрогой.
В конце концов, все они были малознакомыми людьми, и Аня не стала тешить лишний раз себя надеждой, что все в один миг решили стать ее закадычными друзьями. Она слишком хорошо осознавала собственное место в этой благополучной компании.
В своей маленькой, но довольно теплой комнатёнке Аня долго не могла уснуть. Губы еще хранили вкус Костиных губ, и по телу временами прокатывалась теплая волна желания.
Все было бы замечательно, если бы не выходка Константина, – она была той самой ложкой дегтя в полученной от него же бочке меда.
Аня старательно отгоняла от себя мысль о том, что этот парень, приглянувшийся ей с первой же минуты знакомства, сделал это из неуважения к ней…, наверное, в порыве страсти… Хотя ей сразу показалось странным, что он заинтересовался ею, когда рядом были такие красотки и тоже, между прочим, без парней, как Гусинская Лорка и беленькая Наташа с красивыми белокурыми длинными локонами-буклями, похожая на куклу.
Наверное, Катя успела рассказать своему кузену печальную сиротскую историю подруги. Конечно, с девушкой, у которой нет никакой защиты, с дворничихой, можно и руки распускать…и все же… она не могла долго на него злиться… ведь у него такие нежные и в то же время сильные объятия.
Она словно опять ощутила под своей рукой напряжение крепких мускулов на его плечах и услышала громкий звук бешено бьющегося сердца в часто вздымающейся широкой груди.
К запаху табака примешивался слабый запах одеколона и алкоголя. Вот как, оказывается, пахнет настоящий мужчина! При воспоминании о Косте у нее опять слегка закружилась голова.
На улице словно кто-то зажег тусклый фонарь, – рассветало. С каким удовольствием она сейчас посплетничала бы с близким родным человеком о своих взбудораженных, смешанных чувствах, обуревающих все ее существо! С теткой или Катей… думать о чем-то другом, кроме поцелуя, у нее в эту ночь особо не получалось. Душа ее пела, а с лица не сходило выражение безмерного счастья.
Со сладкими воспоминаниями о вечере, хотя и перемешанными с чувством горечи и угрызениями совести, Аня наконец крепко заснула.
Хорошо, что грозная бригадирша – старшая дворничиха тетя Тоня, добровольно взявшая над девушкой опеку, разрешила той утром первого числа нового года не выходить на работу.
– Знаю я ваши отмечания, – ворчала по привычке в сущности добрая тетя Тоня, – к утру только придешь, небось. Ладно, дело молодое, что мы – не люди, что ли? После праздника
