от фолианта и наливал им рюмку. Затем опять возвращался в своей мир.
А мальчик пошел в новый хедер, и на этот раз ему повезло. Он попал к известному в городе меламеду рабби Меиру, у которого был особый подход к детям. Хаим Нахман не просто быстро усвоил наконец алфавит, но и начал проявлять настоящие задатки гениального ученика. А самое главное – хедер был расположен в лесу! После занятий он возвращался домой через лес. Это был недолгий период возврата к детскому счастью.
Приоткрыто окошко в ночной тишине,
Волны ветра чредою заходят ко мне.
Тихо-тихо текут, их шаги не слышны,
Будто только вернулись из тайной страны.
Как неслышно порхают, садясь на постель,
Будто полные тайной пропавших земель.
Видишь, как их пугает огарок свечи,
Как дрожат они, света коснувшись в ночи,
Как пускаются дружно они наутек,
Если вдруг моя тень в полумраке растет?
Кто они, эти духи без лиц и имен,
Из неведомых стран, из неясных времен,
Что пришли они выведать здесь в этот час,
Оставаясь незримыми, в тайне от нас?
И вообще, где живут они, духи? Секрет.
И бессмыслен вопрос, и неясен ответ… […]
Но однажды, вернувшись с учебы, он обнаружил за стойкой мать вместо отца и узнал, что тот заболел. От этой болезни Ицхак Йосеф так и не оправился. После его смерти Дина Прива осталась вдовой с тремя маленькими детьми. И поцелуй маминых уст с первым утренним посвистом птиц удалился для маленького Хаима Нахмана в область воспоминаний, в далекое раннее детство. Его мама больше не могла прокормить их троих. Кроме того, она понимала, что ее Нахмони по-настоящему гениален. Она была уверена, что у него есть все данные для того, чтобы стать большим раввином. Нахмони должен получить образование! И мальчика соглашается взять к себе в дом его дед, талмудист Яаков Моше Бялик.
Реб Яаков Моше воспитывал внука сурово и почти ничего ему не разрешал. Для мальчика, который не мог справиться со своим живым характером, толкавшим его на разные шалости, за которые ему доставалось от окружающих везде, где он до того жил – от родителей, от меламедов, от дядей и двоюродных братьев, – вдруг попал буквально в ежовые рукавицы.
Первым делом Хаим Нахман нашел в доме деда книжный шкаф. И внезапно обнаружилось, что читать книги из шкафа дед ему не запрещает! Это было отдушиной, это было спасением. Уже в одиннадцать лет он погружается в книги Мишны, да и каббалистические фолианты у Яакова Моше в шкафу присутствовали.
– Где душа твоя, сын мой?
– Там, на свете широком, о ангел!
Есть на свете поселок, огражденный лесами… […]
В летний полдень, бывало, там резвился ребенок,
Одинокий душою, полный грезы невнятной,
И был я тот ребенок, о ангел… […]
…и душа моя тихо в слезе утонула…
– И чрез миг
