роль в XVI веке, когда в отдаленные пределы Эфиопии вторглись христиане из «большого мира» (см. с. 783–784).
Кто же царь-священник христианского Востока?
Западные епископы на Флорентийском соборе не ожидали узнать, что царя Эфиопии зовут Зара Якоб; они слышали лишь о царе-священнике христианского Востока по имени пресвитер Иоанн. С тех пор как Крестовые походы XII века установили первые интенсивные контакты между Европой и Ближним Востоком, по Европе начали ходить легенды об этом могущественном христианском правителе, который мог бы оказать притесняемым латинским христианам помощь против мусульманской угрозы. Некоторые помещали его в Индию, другие, плохо представляя себе географию столь отдаленных земель, – дальше на север, в этом видятся смутные отголоски реальных побед монгольских ханов над мусульманами Центральной Азии в XII веке. Ханы были, правда, буддистами – но в Западной Европе об этой религии ничего не было известно. Брат Гильом Рубрук, один из немногих осведомленных европейцев, ядовито заметил в 1260-х годах, что истории о пресвитере Иоанне возникли по вине несториан (диофизитов), которые склонны «сочинять грандиозные слухи на пустом месте».[572]
Появление на Флорентийском соборе 1441 года реальной Эфиопии, отдаленного, но могущественного христианского царства к югу от Египта, побудило европейцев с новыми силами пуститься в мечтания о пресвитере Иоанне. Пресвитер Иоанн вселял надежду на то, что судьба христиан скоро переменится к лучшему: помимо двухсот известных латинских рукописей об этом легендарном царе, датируемых XII–XVII веками, известно 14 печатных изданий вплоть до 1465 года и множество переводов на новые европейские языки.[573] Однако в холодном свете реальности пресвитер Иоанн обернулся мифом, показывающим лишь то, как мало знали западные христиане о столетиях христианской борьбы, учености, святости и героизма в далеком и чужом для них мире. И в наше время западное христианство, наследующее Халкидону, Реформации и Контрреформации, далеко еще не восстановило справедливость по отношению к своим восточным собратьям.
Западные христиане забыли, что до пришествия ислама, радикально изменившего ситуацию в Восточном Средиземноморье и Азии, было весьма вероятно, что центр христианского мира сместится не на запад, в Рим, а на восток, в Иран. Но вместо этого древнее христианство Востока почти повсюду столкнулось с тягостной перспективой сокращения его рядов, страданиями и мученичеством, которое продолжается и по сей день.
Однако фантазия латинян XV века о пресвитере Иоанне, который может объединиться с западными христианами, имела одно важное практическое следствие. Оптимизм, порожденный этим мифом, оказал на латинское христианство гальванизирующее действие – и сыграл важную роль в той поразительной экспансии, благодаря которой католичество и протестантизм начиная с XVII века и до наших дней стали основными формами христианства в мире
Jackson with Morgan (eds.),
B.Wagner (ed.),
