Значит, все же есть в мире справедливость.
– В чем справедливость болезни? – спросил я.
– Магия не болезнь, – вздернул голову старик. – И это хорошо, что ты стал магом, теперь некоторые поймут, что…
– Да чего хорошего? Слушать бред ваших оголтелых веников? – воскликнул я, махнув в сторону рукой.
Старик удивленно посмотрел на веники:
– Ты их можешь слышать?
– И не только их! Все эти кусты, деревья… Да любая вещь норовит сообщить мне о своем настроении или высказать мысли по любому поводу. Даже ваш халат бубнит, что вы его не стирали уже месяц!
Старик сказал:
– Маги любят говорить: магами не становятся, магами рождаются.
– Но до сегодняшнего дня он не был магом! – сквозь зубы сказал отец. – Потому-то мы и пришли к вам: разобраться, что произошло. И если позволите, нам хотелось бы поговорить об этом в доме.
Старик молчал, поджав губы и скрестив руки на груди.
– Так поможете? – с нетерпением спросил отец. – Я вам щедро заплачу и изыму ваши дела из архива инквизиции, вы будете чисты перед всем светом.
– Я и так чист! И до сих пор считаю, что зверям в клетках не место! А вот некоторые люди заслуживают сидеть за решеткой!
– Я знаю, что вы хороший маг, хотя и очень активный, – примирительно сказал отец, – поэтому и привел к вам своего сына.
– Как бы мне хотелось сначала заставить вас поумолять и поунижаться, а потом послать ко всем чертям, – сказал старик, с ненавистью глядя на моего отца. – Но… но черт побери, любопытство кошку сгубило. Хотелось бы узнать, как он превратился в мага.
Старик зашел в дом, оставив дверь за собой открытой. Мы прошли вслед за ним и оказались в захламленном всякой всячиной зале.
– Чай, кофе не предлагаю, – сказал старик. – Хотя кофе у меня и так нет. Но даже будь он, все равно не предложил бы.
Я впервые очутился в доме мага, в отличие от отца, который перед тем как стать Великим Инквизитором, долго работал стражником и участвовал в рейдах и облавах на магов. Отец спокойно взирал на все сейчас, потому что, видимо, навидался подобного. Я же зыркал по сторонам. Странный хлам заполнял каждую полочку и уголок. Все здесь было неправильным, отталкивающим, не человеческим. Взять хотя бы книгу, висевшую в воздухе у дивана, или кота, почему-то сине-полосатого, лениво валявшегося на столе между банкой с вареньем и тарелкой с желтым желе. Причем желе трепыхалось и квохтало.
Даже запах в доме был неприятным, отталкивающим. Странная смесь шоколада и моря.
Тимофей Дмитриевич, стараясь делать это незаметно, что-то прятал под плед или закидывал за диван. А потом он с неловкостью уставился на щетку, которая сама по себе чистила ботинки. Процесс происходил в дальнем углу комнаты, и старик, видимо, понял, что незаметно подобраться и спрятать помощничка не получится. Отец тоже глянул на щетку, но быстро перевел взгляд на старика и сделал вид, что не замечает странного шебуршания в углу.
Я хотел сесть в кресло у камина, но, несмотря на то, что
