но, не надеясь на истомленных воинов, сам объезжал стан.
Ночью казаки сварили в котлах последнее толокно и, обжигаясь, торопливо и жадно поели. Потом, забрав раненых, погрузились на струги и по знаку кормщика Пимена подняли паруса. Бабасанские юрты и страшное поле остались у них позади.
Глава шестая
1
Поп Савва подарил Хантазею образок Николы Чудотворца, написанный строгановскими иконописцами на ясеневой доске. Никола выглядел плешивым старичком, по краям лысины кудреватые бахромочки, бородка небольшая, седенькая, глаза строгие, но добрые. Хантазею образок понравился.
– Добрый бог?
– Справедливый, – подтвердил Савва. – Ты ему и молись: от всех бед избавит.
Хантазей молился Николе-угоднику:
– Ты, старичок, хоросий, много жил, по лесу белку бил, по рекам плавал, сам знаешь, как трудно ладить с татарами. Помоги нашему батырю.
Этот же лик угодника вогулич видел и на воинской хоругви. Углядел он на другой и всадника на белом коне, копьем поражающего поверженного змея.
Хантазей с пониманием сказал:
– Больсой змея. Много-много голов у нее, такой впервой вижу. Кто бьет копьем? Казак?
– То Георгий Победоносец, помощник и защита воину.
– Второй бог – добрый бог?
– Бог один, а это слуги господни, – пояснил Савва, и в голове Хантазея все перепуталось.
«Эге, и у русских не мало богов, не меньсе, чем в тайге и тундре. И всякому молись и жертву дай. Плохо, плохо».
Хантазей только что вернулся с низовья, куда посылал его Ермак, и дознался о новой беде. Вправо в Тобол впадает река Турба, за ней Долгий Яр, а на нем, как осы, – не счесть, конные татары. Опять ждут казаков, из луков бить будут. Страшно! Но Хантазей знает, как беду отвести. Об этом он никому не скажет, но сделает по-своему, так будет лучше. Он забился в уголок палатки, достал из мешка своих деревянных божков. Есть тут и резанный из моржовой кости Чохрынь-Ойка – покровитель охоты и промысла. Он поставил его на священный ящичек. Чтобы не обидеть русского святого, он и его приткнул рядом с Чохрынь-Ойкой. Потом Хантазей принес в березовом туеске немного крови – казаки только что на зорьке убили лося, вышедшего к реке. Кровью вогулич старательно вымазал губы Чохрынь-Ойке и всем божкам. Нельзя же обойти и Николу-угодника, ему тоже помазал кровью лицо и бороду и начал молиться.
– Чохрынь-Ойка, ты слысись – татары хотят нас побить из луков. Ермак – добрый батырь, справедливый человек. Сделай, Чохрынь-Ойка, так, чтобы татары усли. Ты забудь, что я в прослый раз побил тебя. Но ты не помог мне на охоте, а лежебоку всегда бьют. Вот спроси русского святого, он скажет, что так надо. И ты, Никола, не дай казаков в обиду, недаром я тебе бороду сейчас мазал и еще буду поить оленьей горячей кровью, как только поможесь…
На голове идола остроконечная шапка из красного сукна. Одет Чохрынь-Ойка в облезлый лисий. мех.
– Я тебе
