style="font-size:15px;"> Три дня не было Хантазея – ушел в тайгу и не вернулся. Горевал Ермак: не погиб ли добрый охотник?
На четвертый день улеглась пурга, засинели снега, и неподвижно стояли вековые кедры Кокуй-городка. Ермак вышел на вал и от яркого снежного сияния жмурил глаза. И все же заметил он – по реке спешит охотник к зимовью.
– Хантазей! – обрадовался атаман.
Вогул шел тяжелым шагом. Не дойдя до тына, он упал.
– Эй, друг, что с тобой? – Ермак сбежал с тына, заглянул в лицо вогулича и весь закипел: – Да кто тебя так окровянил?
– Сибко казаки вогулич пограбили… Ох, какое горе! Алга, Алга моя! – горестно покачал головой Хантазей.
– Кто душегубы, сказывай, я им глотки перерву! Иуды! – Атаман скрипнул зубами.
Хантазей сомкнул глаза, ослабел. Дозорный ударил в колокол, со всего зимовья сбежались казаки. Вогула отнесли в избу, омыли. Он открыл глаза.
– Сказывай, кто? – настойчиво потребовал Ермак. – Судить будем за измену лыцарству.
– Сбегли, – прошептал Хантазей. – Они и тебя хотели убить, батырь. Пурга помешала… Дорога сбилась…
– По сотням скликать, кто сбег! – приказал Ермак.
– Ужо прознали, – отозвался Иванко Кольцо. – Песья Морда всему коновод, Яшка Тухлый – в Жигулях пристал, и трех донских дуроломов сманили.
– Догнать!
К вечеру беглецов настигли под утесом Серебрянки. Мулдышка пустил стрелу в своих, промахнулся. Выхватил саблю и заорал:
– Браты, выручай… Пируют атаманы нашей кровью. Не желаем в Лукоморье. Бей их!..
Беглецы обнажили сабли.
– Все равно умирать, – мрачно сказал маленький корявый Прокоп. В былые годы служил он во Владимире приставом, проворовался и сбежал на Волгу. Был неимоверно кровожаден. «Я тебе пошлю смерть скорую, враз удавочку дерну, и душенька твоя прямо в рай рванется к престолу Господа Бога!» – елейно говорил он своей жертве, отводя ее в сторону, чтобы задушить.
Со старшими и сильными был подобострастен. Но сейчас, зная, что дело плохо, заорал Ильину:
– Эй, чего тебе надобно? Казнить нас удумали? А за что казнить? За чумазых вогулишек, за кусок медвежьего сала? Дешево нас ценишь! Тронь только! Лучше уходи с нами! Ну, что выгадаешь у Ермачишки? Эх, трень-брень, уходи отсель! Атаманы добра нахапали, а ты что?
– Он, орясина, осина дерево, перед атаманом дрожит, – насмешливо подхватил Мулдышка. – Ему царство лукоморское Ермачишка обещал, а в жены сулит царевну. Эй, кручина, уходи отсель, а то беги с нами!
Ильин скрипнул зубами:
– Не по пути мне с тобой, Песья Морда! – ответил он. – Клади саблю да винись!
– Дурак! – выкрикнул Прокоп. – Дуролом! Кровь изо рта идет, десны гниют, а Сибирь ищет!
Ильин надвинулся, и не успел третий беглец – Яшка Козел – крикнуть Мулдышке: «Остерегись!» – свистнула сабля, и голова изменника покатилась в сугроб.
Казаки
