и там распоротая когтями и оружием.
– Не могу сказать тебе «добро пожаловать» из-за Холодного мира, – произнесла Диана. – Зачем ты здесь, Гвин Охотник?
Взгляд древних глаз Гвина скользнул по ней с головы до ног. В нем не было ни злобы, ни презрения, лишь присущее одним только фэйри восхищение красотой.
– Прелестная леди, – проговорил он, – не думаю, что мы встречались прежде.
Диана тут же сконфузилась.
– Диана Рейберн. Я здесь преподаю.
– В Стране Под Холмами почитают тех, кто учит, – изрек Гвин. Под мышкой он держал тяжелый шлем, украшенный оленьими рогами. Его охотничий рог лежал на луке седла.
Эмма заколебалась. Гвин что, клеит Диану? Она понятия не имела, что фэйри вообще всегда так поступают. Марк, услышала она, издал некий придушенный звук.
– Гвин, – сказал он, – приветствую тебя, как подобает. Видеть тебя дари радость моему сердцу.
Эмма задумалась, а правда ли это? Она знала, что Марк питает к Гвину сложные чувства. Иногда ночью в ее комнате, подложив руку под голову, он говорил о них. Теперь у нее появилось более ясное представление о Дикой Охоте, о ее восторгах и ужасах, и о том странном пути, который Марк вынужден был прокладывать для себя под звездами.
– Хотел бы я иметь возможность сказать то же самое, – ответил Гвин. – Я принес темные вести от Неблагого Двора. Кьеран твоего сердца…
– Он больше не «моего сердца», – прервал его Марк. Это было выражение фэйри, ближайшее к «моя девушка» или «мой парень».
– Кьеран Охотник признан виновным в убийстве Иарлафа, – сказал Гвин. – Он предстал перед Судом Неблагого Двора. Разумеется долго этот суд и не продлился.
Марк вспыхнул и напрягся.
– А приговор?
– Смерть, – произнес Гвин. – Он умрет завтра ночью, когда взойдет луна. Если никто не вмешается.
Марк не пошевелился. Эмма задумалась, не должна ли она что-нибудь сделать – подвинуться ближе к Марку, предложить утешение, дружескую руку? Но выражение его лица невозможно было прочесть. Если это была скорбь, Эмма ее не узнала. Если гнев, то Марк выражал его совершенно не так, как прежде.
– Печальные известия, – наконец сказал Марк.
Джулиан встал рядом с братом, положил руку ему на плечо. Эмма почувствовала облегчение.
– И это все? – спросил Гвин. – Больше тебе нечего сказать?
Марк покачал головой. Он так хрупко выглядит, обеспокоенно подумала Эмма. Словно сквозь его кожу просвечивали кости.
– Кьеран меня предал, – произнес он. – Теперь он для меня ничто.
Гвин недоверчиво взглянул на Марка.
– Он любил тебя, потерял тебя, и пытался тебя вернуть, – сказал он. – Он хотел, чтобы ты вновь присоединился к Охоте. Того же хотел и я. Ты был в числе лучших из нас. Разве это настолько ужасно?
– Ты видел, что произошло. – Теперь в голосе Марка была
