раз удивилась обилию мелочей, составляющих местный быт. – Где она написана?
– Да вот, над дверью! – Ада тронула меня за плечо. – За твоей спиной.
Я обернулась, не вставая со стула.
Над выходом из комнаты, от стены до стены, висела полоса обоев, приклеенных оборотной стороной. Я ее еще не видела, зайдя сюда и сразу сев к столу. На белом фоне огромными разноцветными буквами, отчеркнутыми рамками и даже осыпанными мелко истолченными блестками, было написано:
ВСЕ мужики КОЗЛЫ.
Без дефиса и даже без восклицательного знака – как истина, не нуждающаяся в чрезмерном подтверждении.
– Это что? – я поразилась; увидеть такой лозунг в центре планирования семьи казалось по меньшей мере странным.
– Это осталось с прошлого нового года, – пояснила Катя, наливая мне кипятку. – Готовились не по-детски. Танька, что до тебя работала, когда-то где-то оформительствовала.
– Аксинья у своего сына взяла кисти и другие краски, подхватила Ада. – Целую неделю все расписывали. Потом этот решили оставить.
– И читаем его каждый раз, отсюда выходя.
– Слушайте… – я снова повернулась к столу. – Как-то это не вяжется. Доктор мне расписывал благородное дело, и все прочее.
– Плодить кривоногих уродцев – дело в самом деле благородное, – Катя кивнула. – По крайней мере, для наших зарплатных карточек. Но что касается разрядки – там козлиная сущность этих козлов проявляется полностью.
– И в это верю даже я, между пипирами, – подтвердила Ада. – Как и в то, что мне надеть нечего.
– Что – «надеть»? – опять не поняла я. – Халат…
– Да ничего не надо надевать. Просто вспомнила, как у нас в школе молодая математичка говорила, что у нормальной женщины есть три аксиомы. Первая: все мужики – козлы. Вторая: мой ребенок – лучший на свете…
– Не пробовала, но уверена, – вставила Катя.
– Я пробовала – подтверждаю, – сказала я.
–…И третья – мне надеть нечего.
–…Девчонки!
В комнату отдыха, размахивая всем телом, влетела Саша и остановилась на пороге. Наша начальница каждой из нас годилась в дочери, но обращение с первого раза показалось мне естественным. Ведь любая женщина до определенного момента старается увеличить свой возраст, а после – уменьшить; в данном случае встречные интересы совпадали.
– Заходи, – сказала Катя.
– Я… что-то спросить хотела, – ответила девушка, покосившись на меня. – По ходу из головы вылетело. Вспомню – зайду. Попозже.
Я мгновенно догадалась, что здесь происходит еще нечто, и я как новенькая кажусь лишней.
Допив кофе и взглянув на часы, я соврала, будто мне надо съездить на прежнюю работу, подписать приказ об увольнении и забрать трудовую книжку.
Напарницы тепло со мной попрощались, а Саша помогла найти выход через параллельный коридор в Оксанину приемную.
