ваша светлость. – Миллер выглядел совершенно сбитым с толку. Судя по всему, от прежнего обладателя титула бедолага получал только жесткие приказы.
Николас похолодел, представив, что этот неотесанный мужлан, прежний герцог, мог провести первую брачную ночь с Изабелл. А потом его охватило бешенство – он вспомнил, как прежний герцог настаивал, чтобы она принадлежала ему.
– Через мой труп, – пробормотал он, выходя из комнаты. Перед дверью в спальню жены он немного помедлил, стараясь придать своему лицу успокаивающее и дружелюбное выражение. Никогда в жизни ему не приходилось успокаивать и проявлять дружелюбие к женщинам в постели, поэтому Николас понадеялся, что не выглядит идиотом.
Он вошел в комнату и убедился, что молодая жена сидит в точности в той же позе, в какой он ее оставил, и смотрит на ковер.
– Изабелл, я кое-что принес. Нам это сегодня пригодится. – Он поморщился, осознавая, что она могла его неправильно понять, и добавил: – Этим мы можем заняться вместе. – Проклятье, опять не то! – Если не возражаешь, пересядь, пожалуйста, в кресло. – Он указал ей на одно из пары кресел, стоящих в углу комнаты у окна.
Изабелл привыкла подчиняться. Она послушно встала и пошла именно к тому креслу, на которое ей указали. Почему-то все шло не так, как говорила ее мать.
Прежде всего, она была не в постели, а именно там, насколько ей было известно, мужчина и женщина вступали в близкие отношения. Кроме того, ее муж был вовсе не похож на похотливое животное, которое, получив от нее все, что ему нужно, могло тут же заснуть.
Вообще-то говоря, она не могла не признать, что он был с ней необычайно добр. Она ждала совсем не этого. Судя по тому, как он смотрел на нее, как расчесывал ее волосы, он намеревался ее соблазнить.
И если бы она не нервничала так сильно… Но ведь у нее так много поводов для волнений! Она совсем не знала будущего мужа, боялась допустить какой-нибудь промах во время церемонии и завтрака, опасалась, что теперь, когда ее нет в родительском доме, отец и мать будут несправедливы к Маргарет. И она впервые в жизни проводит ночь вдали от семьи! Если бы не все это, вероятно, ему бы уже удалось ее соблазнить.
Потому что, откровенно говоря, когда Николас прикоснулся к ней, не как к идолу, которому следовало поклоняться, а как к обычной женщине, нуждающейся во внимании и заботе, ей захотелось узнать о нем больше. Вблизи он выглядел даже лучше, чем издали. Едва заметная золотистая щетина на сильном подбородке, голубые глаза, меняющие цвет от совсем светлого до темно-синего, в зависимости от настроения, сильная шея и трогательно-беззащитное горло, напомнившее ей – как будто об этом нужно было напоминать, – что он, совершенно определенно, мужчина.
И все же он не требовал от нее исполнения супружеских обязанностей. Наоборот, он устроился в кресле напротив нее и развернул газету.
Быть может, ей следовало запастись какой-нибудь литературой для чтения в первую брачную ночь?
– Я об этом еще никому не говорил, – сказал Николас, и его тон вполне можно было назвать нерешительным,
