девчушка лет шестнадцати, а сладкая парочка дежурных заняла почётное место возле ведра с картошкой. Из белого флигелька нарисовалась дородная повариха и стала давать им ценные указания.
Через полчаса, когда заалел небосвод на востоке, семь отчётливых ударов рынды стали созывать шатию-братию на завтрак. Особым разнообразием нас не побаловали, зато на свежем воздухе недостатка аппетита не ощущалось. Трапезничающих было примерно три десятка или чуть больше, из них половина – школьники или студенты. Весело постукивая ложками и перемежая трапезу шутками со смешинками, молодая поросль весело встречала день грядущий. Каждая трапеза в обязательном порядке предварялась молитвой, а это уже добрый знак.
С первым солнечным лучом прозвучало шесть ударов рынды, и дружная команда, захватив с собой всё необходимое оборудование и шанцевый инструмент, подалась на раскоп. В лагере остались только камеральщики и дежурные. Мне сразу отвели «место под солнцем», поручив попечению чернобровой мадемуазель. Вытряхнув наружу из штабного флигеля необходимые для черчения причиндалы, бригада «ух» чинно уселась за камералку.
– Вы когда-нибудь имели дело с чертежами? – поинтересовалась деваха на всякий случай.
– Вообще-то я инженер-строитель. На минуточку, Мигель. А вас, простите, случайно…
– …Таня, – немного испуганно полуголосом прошептала красавица.
– Так и подумал. Мы с шефом вчера эту тему обсуждали. Просто не въехал, что это именно про тебя. Ну вот, видишь, на короткой ноге и общаться легшее. Может, чайку́ сообразим?
– А что? – деваха с ходу приняла правила игры. – Можно и чаю. С бутербродами.
Пока закипал чайник, Танюха стала посвящать меня в тайны искусства зарисовки артефактов. Сама она корпела над воссозданием статуэтки некоего античного божка. Надо заметить, Танюха – художница от Бога, её зарисовки достойны того, чтобы занять место рядом с графическими рисунками Валентина Серова или Пабло Пикассо.
Тем временем чайник начал подавать голос, и мы с удовольствием прервались на коротенький ланч. Таня достала из своих закромов ароматно-чесночное сало, порезала хлеб, подала сахар, а уж чай заваривать я ей не доверил. Она взглянула на меня с ненаигранной обидой, будто автор этих строк раскрыл её сердечные тайны перед соперницей. Но у меня и в мыслях подобного не промелькнуло. Да и есть ли у неё соперницы? Свежо предание…
– А ты давно с Николаем Ивановичем знаком? – спросила она, едва пригубив обжигающе – ароматный напиток и с таким наслаждением перечмокивая бутерброд, точно целовалась с любимым и неповторимым избранником после бурной первой брачной ночи.
– Да как тебе сказать, чтоб не обидеть… – я посмотрел на часы. – Уже часов десять, если это позволительно назвать знакомством. А ты давно его знаешь?
– Он мой научный руководитель, – она произнесла это так, словно прочитала некролог на его поминках. Обычно так говорят о человеке, который
