до востребования. – И хотя вы очень злой и мерзостный тип, спешу поздравить вас со светлым праздником и пожелать вам всего наилучшего».
«Родной Фредди Крюгер, – тут же брался я за следующую открытку. – Вы тоже, если честно, не очень-то мне нравитесь, но мама с папой говорят, что в Новый год надо всех прощать. Я вас прощаю за то, что на прошлой неделе вы приснились мне в лифте на сорок пятом этаже Торгового центра».
«Прекрасная Афродита, – не унимался я. – Это ничего, что вас зачем-то рисуют голой на всех бульварных газетах. Я-то знаю – вы очень добрая и хорошая девушка, и вовсе даже не голая».
Когда же фантазия и память моя иссякала, я откладывал в сторону приличную стопку конвертов, брал другую ручку, с посеребрённой пастой, раскрывал большой яркий лист и начинал творить самое дорогое мне послание:
«Здравствуй, дорогой мой я! Пишу тебе из далёкого прошлого, оттуда, где ещё верят в Новый год. Как там у тебя дела? Раздобрел, ссутулился, жена опять бросила? Но ничего, не расстраивайся, это только начало. По крайне мере, в сериалах так показывают. У меня тоже всё нормально (даже не по себе как-то от этого «нормально»). На прошлой неделе два соседских гнома напились у гоблина в кафе, так потом вся полиция за ними гонялась, чтобы те не сносили больше городские небоскрёбы.
А три дня назад дядя Джон подарил мне живого единорога. Представляешь! Правда, пришлось отпилить ему рог – дядя Джон лично это сделал ещё до того, как подарить мне, ведь единороги – опасные животные, когда вооружены своей длинной штуковиной. И вообще, мой дядя – самый лучший дядя на свете! Он не обижается, когда я зову его просто Джон, он весело смеётся, когда я зову его Рональд, он делает важное лицо, когда я называю его полное имя – Джон Рональд Роуэл. Знаешь, он каждую ночь водит меня в свой мир. Только не говори родителям, а то они нам всыплют. Я трогал там волшебный меч, тайком надевал девять чёрных колец и видел настоящую принцессу!
Скажу тебе по секрету, эти принцессы на самом деле ничем не отличаются от простых девчонок – до поры до времени ходят со вздёрнутыми носами, а как какая-нибудь опасность, так скорей героя ищут. И не смейся – я правду говорю. Не веришь, сам попробуй…»
* * *
Худой ссутулившийся старик дрожащими руками разрывал письмо. Он стоял посреди огромной улицы, в рваном плаще и помятой шляпе.
– Дурак, – яростно шелестел старик. – Что за бредни? – он развеял бумагу по ветру, затем достал из—за пазухи недопитую бутылку пива. Пару раз глотнув, немного повеселел. – Нет никаких единорогов! – расхохотался он. – Нет никаких принцесс!
Кто—то сильно толкнул его в спину.
– Прочь с дороги, человек, – проворчал седой мужчина, в метр ростом и полтора в ширину. – Ну, чего уставился? Прочь, говорю! – на нём тяжело повисли два рюкзака, оба – в несколько раз больше хозяина.
– Тише, не горячись, – словно песней залился голос его спутницы. Она была высокой
