клеточкой своего тела предвкушал свои будущие завоевания и победы, а путь ему, как и Оседню, предстоял не близкий. Западному войску следовало дойти до самых западных рубежей Семиводья, где стремительным водопадом протекал Ратон, который и являлась той самой границей, и за ней уже шли неподчиненные земли, в которых обитали множества самостоятельных небольших племен, и даже некоторым из них хватало смелости и самоуверенности называть себя царствами. Подобным образом поступали и рода бернов, проживавшие между Касским Царством и Семиводьем. Многие берны жили и в далеких северо-западных землях уже многие года, но не устраивали себе никаких централизованных царств, подобно этим их родичам, установившим Барну. А именно в это самое царство и должно было держать свой путь войско Руса. Не менее важной была и цель данного похода, которая заключалась в том, чтобы как раз и усмирить тех бернов, и взять в союзники Касгард, таким образом фактически присоединив к Семиводью еще значительный кусок территории. О чем Славен неоднократно и предупреждал Руса, говоря, что по большей части поход именно западного войска будет захватническим, в отличие от похода южного, и что Руса, возможно, в последствии невзлюбят, и он потеряет свою славу героя и богатыря, но останется теперь в памяти народа, как жестокий воин. Рус же в свою очередь расценивал сию войну, как свой шанс проявить себя в полной мере, ибо ему уже надоело заниматься мелочными делами, каковыми он считал все свои предыдущие подвиги будь то спасение некой волости от страшного не то лесного, не то горного зверя либо змея, помощи жителям различных местечек с местными разбойничьими ватагами, засевшими где-нибудь в холмах или тех же лесах, и тому подобные вещи. Война же должна была раскрыть Руса, по его собственному мнению, с новой, совершенно иной и более серьезной стороны, и он ничуть не гнушался при этом приобрести славу кровожадного завоевателя, если на то была бы необходимость. От этого-то своего младшего брата и хотел уберечь Славен еще как только узнал, зачем же их все-таки вызвал в столицу Сам, но все было тщетно – богатырь был непреклонен и намеревался принять предложение своего деда.
Златые волнистые волосы ниспадали из-под шлема Руса на его червонные доспехи, а его могучий конь Рах был украшен такого же цвета накидкой, которая скрывала большую часть его туловища от дождя. В некоторых же местах черная, как смола, шерсть скакуна промокла и длинными космами свисала вниз, в особенности его грива, что в купе с идущим из носа коня паром придавало Раху довольно устрашающий вид. Славен же осанисто восседал на лошади рядом со своим братом. Его златые волосы были аккуратно собраны в хвост, а борода завязана в косичку, ибо мужчине не особо было приятно, когда его волосы намокали, и потом нужно было довольно долго ждать, пока они высохнут, что создавало определенный дискомфорт. Такие же, как и у его брата, озерно-синие глаза Славена были наполнены глубокой печалью, о причинах которой Русу не было известно. В этот день провожающих воинов родственников собралось не так много, как в предыдущий. Возможно, оттого, что войско Руса
