садился на диван в гостиной комнате со стаканом и сохранял в общем и целом неподвижность. Друзья же, напротив, двигались весьма много, но как-то совершенно по-разному. Миронов, единственный из нас, кто имел представление о том, как должен выглядеть окружающий мир, занимался организацией пространства. Он выдвигал журнальный столик на середину комнаты, доставал из необъятных недр своего рюкзака ароматические свечи и зажигал их, ходил туда-сюда из комнаты в кухню и назад со стаканами и тарелками, куда позже выкладывал морскую капусту и консервы из печени рыб тресковых пород. Валера также постоянно перемещался, но делал это без всякой видимой цели и смысла. Он бессистемно переходил из одной комнаты в другую, почесывал затылок, стоял некоторое время просто так, а затем направлялся, например, в кухню. Подобное броуновское движение могло продолжаться довольно длительное время, пока наконец все мы не упокаивались за столом, приведенные к единому знаменателю каким-нибудь недорогим коньяком.
Вспомнив о нашем блаженном друге, я, как всегда, заулыбался. Вот она – настоящая магия. Такой владеют лишь единицы. Есть люди, о которых просто приятно подумать и порадоваться, что они все-таки существуют на свете, живя вопреки специфике внешней среды, которая диктует нам исключительно злые помыслы и намерения. Я даже немного внутренне примирился с новой Диминой религией. Не так уж она и плоха, если высоко котирует Николаича. Один важный вопрос тем не менее оставался невыясненным: кто таков загадочный демиург у Мироновской вселенной и каковы его технико-тактические характеристики?
– А что за Абсолют такой? Это Бог? – для столь фундаментального вопроса обстановка была не совсем торжественной, но Диму это ни капли не смутило.
– Можно и Богом назвать, но тогда это единый Бог. Не христианский и не Аллах, а всеобщий Бог – Абсолют. Из него самоизвлекаются души. Но они сначала слабые, блеклые, и Абсолют отправляет их, новорожденных, в Великий Университет. Потом души, прокачавшись через земные воплощения, возвращаются назад, сливаясь с Абсолютом, делая Абсолют сильнее. Вот воссоединение с этим единым духовным началом и является конечной целью каждого из нас в бесконечной череде перерождений.
Я, конечно, всегда знал, что любая теософская беседа с Дмитрием Сильвестровичем заранее обречена на безыдейность по причине его глубокой дремучести в гуманитарных вопросах. Все-таки, если уж ты взялся презентовать нового Бога, постарайся быть поубедительней в деталях, а то рискуешь потерять адепта еще до первой мессы. Абсолют мне совсем не понравился. Рождает души, заставляет учиться неведомо сколько жизней, откармливает (от слова карма), а потом поглощает себе на пользу, как я ту корову, взращенную на зерновом питании. Какой-то спиритический каннибализм получается. Да и сама идея не совсем уж нова. Ей примерно две с половиной тысячи лет. Перед моим мысленным взором во весь свой средний рост встал Михаил Борисович
