фантастической «свободой воли» – способностью «выбирать» («либо это, либо что-то еще»). Учитывая, что воля не может выбирать (это функция мышления или веры – «верую в то, что…»), становится понятно, что так называемая свобода воли есть результат подмены воли верой и самая настоящая фикция, которой, по меткому замечанию Ф. Ницше, воспользовались только для того, чтобы отлучить человека от мира, лишив его природной невинности (непосредственного переживания ценности!). Чтобы сделать человека виновным («ответственным»), потребовалось объявить его «личностью» («индивидуальностью»), т.е. чем-то таким, что не могло бы сводиться к окружающему миру – такой же дыркой от мира, как и сам Яхве!
В действительности воля не только не может «мыслить» (выбирать), но и на нее саму не может воздействовать разум – воля ни с какой стороны не подотчетна разуму. Последний может лишь посредством веры сужать (либо, напротив, расширять) сферу ее реализации. Воля не выбирает – воля действует; и именно потому что она не есть нечто принципиально отличное от переживания, настолько чтобы могла быть поставлена в один ряд с мышлением и переживанием – как отдельное от них и равное с ними метафизическое «начало»! Воля обладает «безграничной» силой и «абсолютной» независимостью от мышления в силу той же причины, которая обусловливает «парадокс» воли – благодаря своей укорененности в переживании как отличном от мышления «начале». И в этом безусловная правда философии Ф. Ницше, вообще провидческая сила последнего. В то же время ограниченность воли ценностной проблематикой не позволяет ей переходить в сферу разума – конструировать мышление. Метафизическое перемещение воли в основание разума (как и все вытекающее отсюда одномерное учение о «бессознательном») означает гипертрофию воли («волюнтаризм»). Пришедшие к Ф. Ницше из восточной философии через А. Шопенгауэра учения об «инструментальной природе разума», о «единой мировой воле» и т.д., сужают сферу дискурса и неизбежно ведут к атрофии рационального мышления и укоренной в нем веры (скрытая цель большинства восточных учений, тщательно разработанных йогических и медитативных практик).
Из автономии воли совсем не следует гетерономия разума, или что воля является основанием мысли – что можно волить мысль. Это бессмысленное утверждение, к которому, однако, неизбежно приводит одномерный классический дискурс (хотя и взятый уже в его, так сказать, отрицании). Нельзя волить мысль, нельзя даже пытаться усилием воли остановить мысль – ничего не получится: «мысль приходит, когда „она“ хочет, а не когда „я“ хочу»65 (Ф. Ницше), т.е. она не подотчетна воле точно так же, как воля не подотчетна ей. У них просто разная предметность. Как раз в силу автономии мышления по отношению к воле – последняя не может вступать в незаконную для себя сферу разума и подменять собой смыслы. То, что разум «потусторонен»
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. М.: Наука, 1990. Т. 2. С. 253.
