скоро поймёте, с кем вели диалог.
Подслушанный диалог одинокого человека. Часть 2
– И всё же я настаиваю на том, чтобы вы послушали и, так сказать, прониклись!
– Нитнелав, для нашего времени ваши вкусы – это что-то этакое, из ряда вон выходящее, я бы сказал. Разве можно быть настолько несовременным?
– Современным… Что это вообще такое? То есть я должен идти, нет, ползти – более подходящее слово для эпохи, в которую мы живём, – со временем только лишь потому, что случай без моей воли поместил меня именно в эту эпоху, эпоху Великого Нищенства.
– Эпоха чего, я не расслышал? – Великого Нищенства.
– Забавные имена вы выдумываете, журналисты.
– О нет, нет! Будьте любезны, не причисляйте меня к ним. Я деннолист. Всегда в шутку так представляюсь.
– Эпоха Великого Нищенства, деннолист… Мы не едем и двадцати минут, а вы изобрели на моих глазах два новых понятия, о которых я, будучи хоть и весьма образованным человеком, ещё никогда не слышал.
– Об эпохе Великого Нищенства на днях должен выйти материал, а деннолист – это профессия для одного меня, я сам её изобрёл. Понимаете, слова имеют слишком большую силу. Я бы не желал смешивать себя с журналистами по многим причинам, одна из них – богатство.
– Зачем же тогда пишете, если у вас уже много денег?
– Ха-ха, нет, я богат совершенно другим. Впрочем, об этом я ещё, может, расскажу: путь нам предстоит долгий.
– Да, я всё следую моде, повинуюсь, но любовь к разговору – это моя страсть, граничащая с необходимостью, ибо трудно быть психологом, не умея вести диалог. И чем же деннолист отличается от журналиста?
– Очень многим. Я не пишу просто и понятно для масс, как это делают в газетах. Я непоколебим во мнении, что язык деградирует, он находится под угрозой. Его ежедневно разрушают журналисты, которые всё чаще опускаются до разговорного языка. Конечно, с экономической точки зрения такого рода преступления оправданны: чем удобнее воспринимается информация, тем больше на неё слетается мух…
– С экономной точки зрения, а не с экономической, сказал бы я. Наш век экономит всё: слова, эмоции, силы. – Остроумное дополнение. А вы, я гляжу, не так уж и современны.
– Не так уж я и своевременен! Лицемерие одно – вот моя наука, приходится разыгрывать прогрессивного, потому что прибыль любит всё модное. Какой же я психолог, если не разделяю ценностей моих клиентов? Доверятся ли они мне? Понравлюсь ли им я? Психологу помимо наблюдательности, чуткости и опыта приходится ещё быть блистательным актёром. Странное слово – деннолист.
– О, я обязательно пишу в день один лист – денно (и нощно!) лист. И это, заверяю вас, свободный лист, независимый от аудитории, редакции, премий, начальства. Я рад, что мне достались в собеседники именно вы. Попутчики до жути напоминают время, в котором человеку суждено
