пальчиком листик стронгилодона ей прямо между мандибулами.
Стюардесса-трутень невольно сглотнула, и ее вбитый глаз снова выпучился. Затем она схватилась за горло и, словно выпивший на дорожку манекен, чеканным шагом отправилась куда-то в сторону, ударяясь по пути об кресла и спотыкаясь об тела.
– Господи… на них же теперь можно яичницу поджарить!.. – простонал я, держась за свои горевшие уши. – Еще и пилотов вырубило… Надо… надо разбудить их… – Я обессиленно сел на колени одному из пассажиров. – А еще… Мгфх! – И я заплевался, неожиданно ощутив, что Козетта нагло лезет ко мне в рот.
Бесцеремонно втиснув мне за щеку маленький побег стронгилодона из пакетика, Козетта точно такой же кусочек положила на свой розовый язычок. Переглянувшись, мы с отвращением прожевали стронгилодон. Мои губы тотчас словно прилипли к зубам, а язык – как будто окоченел и присосался к нёбу. Однако вальсировавшие у меня перед глазами вихрастые темные пятна померкли и рассеялись.
– Вс… всё… подъем… – Я смущенно вытер потекшие по подбородку слюни и попытался встать. – Надо к пил… пилотам!.. Иначе…
– Ну ты и тяжелый! – капризно пожаловалась Козетта, помогая мне подняться. – Похоже, вот они – пудовые русские «гирьки»!..
– Ага, осталось только их с твоими «гирьками» в апреле-мае стукнуть15! – отмахнулся я и завертел головой, ища стюардессу-трутня.
Козетта с подозрением прищурилась и принялась водить фотоаппаратом по сторонам.
– У тебя там датчик движения? – с сарказмом поинтересовался я.
– У меня там датчик иронии! – огрызнулась Козетта, делая первые шаги в сторону кабины пилотов. – Так что заткнись, Алекс, и следи в оба своих медвежьих глаза!
– Принято, госпожа убийца чудовищ.
Потолок салона внезапно щелкнул, и из него свесились кислородные маски.
– Это бы пригодилось от их вони – если бы упало вовремя! – с сожалением произнес я. – Ладно, нет веселья без похмелья.
– О-ля-ля! Обожаю ваши алкогольные аллегории, – доверительно сообщила Козетта. – А так согласна: упасть должно вовремя!
Неудобно шагая по наклонившемуся полу, мы прошли служебный участок салона, где сервировали и разогревали еду, и оказались перед распахнутой кабиной пилотов.
– Прис-с-стегнитес-с-сь – или ош-штрафую ваш-ши орга-аны! – внезапно откуда-то пригрозила стюардесса-трутень.
Мы с Козеттой затравленно обернулись – но трутень по-прежнему где-то скрывался.
– Так иди и пристегни нас, шипучка пучеглазая! – насмешливо крикнула Козетта, готовя фотоаппарат для еще одного удара.
– Я тебе сейчас язык пристегну – ко лбу! Шевели багетами! – И я затолкал Козетту в кабину.
Оказавшись внутри, я поспешно запер за нами дверь. Снаружи в этот момент неторопливо заваливался дождливый горизонт, усеянный слезящимися огнями ночного
Алекс провел параллель с одной традиционной пасхальной игрой – до победного биться яйцами. Как ему только не стыдно!
