же взметнулись вверх. Поверх рубахи лежала толстая черная коса, тянувшаяся почти до пояса. Глаза на слишком белом лице казались серыми воронками под темными дугами бровей.
Аглая громко сглотнула вставший в горле последний компот. Отставила кружку, хлеб так и остался в руках.
– День добры–й! – Она снова икнула.
Вошедший нехорошо усмехнулся, оценивающе всматриваясь в девушку.
– Слышал, издалека прибыли, – сказал не здороваясь, не сводя глаз. А те то темнели, становясь черными, как угольки, то снова образовывали серую дымку, которая сверлила Аглаю.
Она растерянно кивнула. И тут же разозлилась на саму себя. И чего такого? Ну сидит, а вернее, стоит, ест, никого не трогает. Вваливается этот…
– Оно и видно, – сказал «этот» хмуро. – У нас не принято девкам в ночных рубахах перед мужиком являться.
«Девкам!» – резануло слух.
– У нас не принято без приглашения вваливаться! – Смерила вошедшего пренебрежительным взглядом и поднялась из–за стола. Принято у них здесь! Хм–м! Пусть смотрит, не голая, поди.
А он смотрел. Нагло и цинично.
– Хороша! – кивнул. Аглаю обдало жаром, да так, что щеки запылали. – Подруга, пожалуй, лучше будет. – Из жара бросило в озноб.
– А я вроде в невесты не набиваюсь, чтобы смотрины устраивать. А ты, коли «у вас» негоже на девчат в нижней рубахе смотреть, отвернулся бы.
Он продолжал смотреть и лыбиться насмешливо.
– Я разве говорил, что смотреть не принято, я сказал, что девицам негоже в рубахе перед мужиком. А коли сама показывается, отчего же не смотреть.
От возмущения затрясся желудок.
– Вон пошел!
– С чего это? – искренне удивился парень.
– С того, что это не твоя хата, нечего здесь делать.
– Ишь ты какая гонористая. – Он облокотился о косяк. – А ежели моя хата, тогда что?
– Тогда… тогда я пойду…– Аглая уверенно направилась к двери. Он не сдвинулся с места.
– В нижней одеже пойдешь?
Аглая отчего–то с надеждой глянула на божницу. Иконка смотрела укорительно–назидательным взглядом.
«Чтоб те с громом провалиться!» – подумала Аглая, переводя взгляд на непрошеного гостя.
– И что? Мне здесь не жить и детей с вашими мужиками не крестить. – Она сделала очередной, но уже не столь уверенный шаг.
– Нельзя, – сурово посмотрел гость, сложив руки на груди. Ухмылка стянулась в тонкую полосу губ. Он сощурил глаза. Аглая отступила. Нехороший у него был взгляд – темный. «С таким в глухой чаще повстречаешься, там, пожалуй, и останешься», – испуганно подумала.
– Чего на входе встал? – провозгласила голосом Талы открывающаяся за его спиной дверь.
Гость посторонился, но глаз с Аглаи не сводил.
Хозяйка вошла в избу, в руках таз, полотенце на локте. Поставила таз на стол, перевела
