колесо прокатилось перед моими глазами. Я часто-часто заморгала, испугавшись. На улице было все так же темно и тихо, и меня охватила паника. Я отошла от окна, отдышалась, села на стул. Что это было опять? Неужели, что-то случилось с папой? Или с Алисой?
Я закрыла глаза, и внезапно перед глазами одна за другой стали вспыхивать молнии. Глаза слепило, в ушах шумело. Казалось, еще немного, и я снова потеряю сознание. Лука подбежал ко мне, почувствовав неладное, жалобно заскулил. И вот, в одной из этих вспышек, я отчетливо увидела лицо отца, искаженное страхом и ужасом. Я резко открыла глаза, схватилась за горло – дышать было нечем. Лука отчаянно залаял, бросился к двери. Больше я ничего не запомнила.
***
Я очнулась в больнице. В голове была пустота: белая, липкая, отвратительная. К обеим рукам были присоединены капельницы. Я повертела головой, осматриваясь вокруг себя, и в это время в палату зашла медсестра.
– Детка, ты очнулась? Помнишь, как тебя зовут?
– Помню. Лора Филиппова… – сказала я хриплым, словно бы не своим, голосом, – Мне нужно срочно позвонить домой. Мой отец… С моим отцом что-то случилось. Мне нужно позвонить ему.
– Полежи пока спокойно, а я схожу за врачом, – я услышала беспокойство в ее голосе.
Казалось, прошла вечность, прежде чем в палату вошел молодой мужчина в белом халате. Он тоже сначала стал щупать мой пульс и задавать мне глупые вопросы, ожидая того, что во время очередного своего дурацкого приступа, я сошла с ума. Лучше бы это действительно было так. Если бы я сошла с ума, мне было бы совершенно безразлично все. Все, что он готовится мне сказать. Я видела, как он волнуется.
– Вы ведь нарочно тянете время?
– Прости, что ты имеешь в виду?
– Вы ведь все знаете? И специально мне не говорите. Задаете вопросы, как будто я дурочка. Да помню я и имя свое, и адрес. Я даже адрес папиной любовницы помню, и номер ее телефона. Скажите мне, что с моими родными? Что произошло?
– Хорошо, Лора, раз ты настаиваешь… Произошла страшная трагедия. Твои родители попали в аварию, когда возвращались домой…
И замолчал! Как будто бы я должна была продолжить за него.
– Я слушаю! Договаривайте уже! – закричала я не своим голосом. Больше всего меня томила эта затянутость. Ведь можно не оттягивать неприятный момент, а просто обрушить его на голову, окатить неприятным известием, словно ледяной водой из ведра. По мне, уж лучше так, чем лить маленькой струей, которая не дает дышать от страха и ужаса.
– Говорите сразу все! Пожалуйста! – видимо, вид у меня был безумный. Цвет кожи сливался с белой больничной сорочкой и простынями на кровати. А на подушке ярким пятном лежали растрепанные рыжие волосы. Врач, вероятно, все это время смотрел на них, потому что наши взгляды никак не могли встретиться – он смотрел немного выше меня или немного вбок. А я неотрывно смотрела в его бегающие глаза.
– Никто
