письма посветил музыке, в которой понимал весьма мало. Он предложил прислать Катрин лучшего учителя, который бы мог довести ее уровень исполнения до совершенства.
В ответ Катрин писала уже проще. Письмо ее не было похоже на отчет за день. Она благодарила его за предложение и да, соглашалась его принять. Жорж поздравил себя с маленькой победой. Он смог угодить Катрин чуть ли не впервые в жизни. Вдохновленный успехом, он тут же приступил к поиску педагога, и уже через три дня один из лучших музыкантов Парижа отправился в замок Шатори, запросив за это совершенно невероятные деньги. А следом за ним отправился прекрасный белый рояль с вызолоченными ножками и клавишами из слоновой кости.
Письмо от Катрин было весьма осторожным. Она благодарила его и просила больше никогда не делать ей таких дорогих подарков, ведь они не женаты и это неприлично. К тому же она ничем их не заслужила. Белый рояль обнаружился на пороге дома Жоржа в Париже через несколько дней.
Шок, который он испытал, увидев свой подарок, невозможно было передать. Как многие мужчины, обжегшись один раз, он сделал вывод, что все женщины приблизительно одинаковы, поэтому их легко купить, но им трудно угодить как-то иначе. Столкнувшись в другой женщиной, непохожей на предыдущую, он впал в полный ступор. Он не обиделся, нет, это было совсем не то слово и не то чувство. Эмоции его было трудно передать словами. Представив Бланшефлер в ситуации Катрин, он видел, как она садится за столик, и, проводя рукой по драгоценной белой древесине рояля, пишет ему приглашение приехать, чтобы она лично могла выразить свою благодарность. Катрин же швырнула его подарок ему в лицо.
Несколько дней ушло на то, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли. Жорж не поехал к ней в Шатори, чтобы лично выразить ей негодование, как хотел с самого начала. Он не написал ни строчки из того, что все время прокручивал в голове. Она даже не приказал ей отослать обратно учителя музыки. Он промолчал. Белый рояль он приказал установить у себя в доме на половине графини. Оставалось не так много времени до того дня, когда Катрин переедет в эти комнаты.
Дон Хуан Медина мадемуазель Катрин де Шатори
Дорогая моя Катрин, к сожалению ничего не помогает. И ситуация усугубляется. Я схожу с ума. Я думал, что если переждать, спрятаться, возможно, найти другую женщину, то постепенно мне станет легче. Все способы перепробованы. Я загружал себя работой и развлечениями местного света, я клялся себе (и до сих пор клянусь), что не поеду в Париж. Я, каюсь, перебрал несколько женщин – от красоток света до служанок. Брат мой пишет, что я обязан держаться, что ночь темна перед рассветом, что чем мне хуже сейчас, тем скорее закончится это состояние. Но ничего не помогает. В последнее время я отказался от выходов в свет, и целыми вечерами говорю с Валери. Я пишу письма, сжигаю, пишу заново. И нет спасения от этого кошмара. Я целыми вечерами представляю, чем занята Валери. В ее мыслях нет места мне, она в развлечениях, вокруг нее другие мужчины.
